Мой рисунок.

Зельевар.

@темы: рисунки (арт)

---

ТВОРЧЕСКИЙ -ART-ПСИХОЗ.

blogs.privet.ru/community/Art-noat/75695754#com...
Художник Dylan Cole.

@темы: рисунки (арт)

---

"Мастер и Маргарита". Отрывок.

* * *

".... -- А дьявола тоже нет? -- вдруг весело осведомился больной у Ивана Николаевича.
-- И дьявола...
-- Не противоречь! -- одними губами шепнул Берлиоз, обрушиваясь за спину профессора и гримасничая.
-- Нету никакого дьявола! -- растерявшись от всей этой муры, вскричал Иван Николаевич не то, что нужно, -- вот наказание! Перестаньте вы психовать.
Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами сидящих выпорхнул воробей.
-- Ну, уж это положительно интересно, -- трясясь от хохота проговорил профессор, -- что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет! -- он перестал хохотать внезапно и, что вполне понятно при душевной болезни, после хохота впал в другую крайность -- раздражился и крикнул сурово: -- Так, стало быть, так-таки и нету?
-- Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь, профессор, -- бормотал Берлиоз, опасаясь волновать больного, -- вы посидите минуточку здесь с товарищем Бездомным, а я только сбегаю на угол, звякну по телефону, а потом мы вас проводим, куда вы хотите. Ведь вы не знаете города...
План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха.
-- Позвонить? Ну что же, позвоните, -- печально согласился больной и вдруг страстно попросил: -- Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. ...."
("Мастер и Маргарита". Воланд и председатель МАССОЛИТа.)

@темы: мысли

---

Люди как люди...

* * *
"...они -- люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их... "
(Воланд. "Мастер и Маргарита.")
lib.ru/BULGAKOW/master.txt_with-big-pictures.ht...

@темы: мысли

---

Albert Bierstadt

Albert Bierstadt
www.albertbierstadt.org/

@темы: рисунки (арт)

---

САЙТ Siren (Анна Беркоз)

siren.35photo.ru/

@темы: рисунки (арт)

---

Из"Снов" Александра Кондратьева.

(Демонологический роман.Кондратьев.)
* * *

.... "Тяни за ногу" был мрачен. разговорившийся однажды с ним Водяник заставил своего работника рассказать, как он ходил добывать болотного бесенка и что при этом видел в лесу и на болоте. Совершенно не обращая внимания на описание Лешего, как будто ему до такового не было дела, повелитель Ярыни особенно подробно расспрашивал Анкудиныча про трясинных красавиц.

- Так что, по-твоему, они покрепче русалок будут?
- Вестимо, крепче. Одна другую по спине так хлестнула, что гул пошел по лесу. Загоготали обе да и бултых в тину... Больно гладкие девки! Не то что наши - после первой же зимы кисель какой-то!
- Так вот что, Петра. Непременно ты мне достань и приведи одну такую гладку. Смани ее от Болотника, скажи, что водяной князь Ярыни зовет ее к себе в хозяйки... Да осторожненько веди, чтобы Леший твой ее не отнял. Лучше всего перед самым утром...
- А как же я до нее доберусь? Бесенята заметят, как собачонки завизжат и залают... Да и с Болотником тоже ведь шутки плохи...
- А мне какое дело? Слышал мой приказ? Ну, значит, поди да исполни, пока луна светит. иначе я тебя сому скормлю... Болотнику же если попадется - поклон ему от меня передай. Да смотри, не проговаривайся, зачем послан... Понимаешь?!.. Живо!. А не то!..
Водяной стал манить к себе свою верную рыбу.
Подобный поросшему мохом бревну, старый огромный сом приподнялся со дна, сделал сильным взмахом хвоста крутой поворот и, быстро подплыв к своему господину, остановился на высоте его головы, медленно шевеля плавниками и темными, похожими на щупальцы усами.
Но еще раньше, чем Водяной успел отдать ему приказание, "Тяни за ногу" вылезал уже из тростника на покрытый ночным туманом, посеребренным сверху лунным сиянием, берег.
"Только бы не попасться Лесовику, - думал он, - а с болотницей если дело не удастся, пойду к самому Болотнику, наймусь, а там видно будет".
Анкудиныч стал кустами незаметно пробираться к черневшей сквозь ночной туман лесной опушке.
Идти по лесу было, как и в прошлый раз, трудновато. Привыкшая к мягкому илу дна и трав прибрежных лугов, отекшая нога неприятно наталкивалась на коренья и колкий валежник. Хохот филина и писк разных лесных зверьков заставлял порою утопленника останавливаться, чтобы прислушаться к звукам и шорохам ночи. Путь был неблизкий.
Направиться по лесосеке, вдоль которой лежала тропинка, "Тяни за ногу" опасался, вследствие чего ему пришлось пробираться лесного чащей, неподалеку от опушки.
Начинавшийся от реки хвойный лес сделался редким, сменяясь постепенно березами и ольховыми кустами. Чаще стали встречаться поросшие ивой и мхом, кочками с брусничным листом покрытые полянки. Нога все больше и больше ощущала под собою привычную, приятную холодную влагу. Деревья становились все ниже, кустарник - мельче и гуще. Сухие места попадались реже. Начиналось болото, покрытое низкорослым ивняком и ракитой...
"А вдруг сон мой был в руку, - начал уже мечтать "Тяни за ногу". - Вдруг не Водянику, а мне достанется гладкая женка, которая ржет, как кобылица, и не нагоняет тоски, как наши русалки?!"
Он подошел уже к самой трясине. Не успевшая еще покрыться летнего зеленью, зеркально черная, металлическим блеском отливавшая поверхность болотного озера была пуста. Ни одного бесенка не было видно на торчащих кое-где кочках. Не было также слышно ни пенья болотниц, ни возни и писка в окрестных кустах.
"Что за незадача такая? Никто меня не встречает. Никто не зовет. Сон, видно, не в руку был", - подумал утопленник.

Вся болотная нежить столпилась в то время на дне обширного, сверху полузаросшего озера. Лунный свет проникал на темное дно и, мешаясь с фосфорическим светом покрывающих стены просторного покоя гнилых костей и слизняков, слабо озарял взволнованные изумленные лица обитателей трясины. Причина волнения была вполне уважительной.
Любимая жена Болотника, толстобедрая Марыська, неожиданно для всех родила вместо бесенка - человеческого, женского пола, младенца.
- Ума, право, не приложу, как могло это случиться! Никуда с болота не отлучалась... Не иначе как от сглазу! - слабым голосом, но с большого уверенностью говорила Марыська окружающим ее подругам.
- Гм, - недоверчиво произнес мрачный Болотник.
- Кто же вы это мог тебя сглазить, милая? - медовым соболезнующим голосом спросила Марыську одна из ее старших подруг, "Кунья Душа", ходившая до нее одно время в "любимых женах".
- Надо быть, тот самый стрелок, которого я прошлое лето утопила. Пока я его на дно тянула, он меня руками обхватил, да так пронзительно мне в глаза посмотрел, аж у меня в нутре екнуло что-то. Ну, вот с тех пор, кубыт, и понесла...
- Гм, - снова крякнул Болотник.
- Никуда я с болота не отлучалась, - обиженно, жалобным голосом протянула Марыська.
- А может, тебя кто здесь навещал? - уже почти угрожающим голосом спросил трясинный хозяин.
- Что ты, толстое твое брюхо, надумал? Ежели я кого заманиваю,-того и топлю. А чтобы с кем-нибудь опричь тебя - Ни в жисть!..
В это мгновение маленький бесенок, подбежав к Болотниику, шепнул ему на ухо:
- Там чужой кто-то, как будто не из живых, по берегу слоняется, в окна заглядывает и, кажись, лезть сюда хочет...
- Притащить его сюда! - скомандовал Трясинник.
- Иду, батюшка, сам иду! - послышалось в ответ, и на пороге подводного покоя появился низко кланяющийся Анкудиныч.
3авидев издали приближающегося к озеру Лешего, утопленник решил из двух зол выбрать то, что казалось ему меньшим, и смело полез в трясину.
- Чего надоть?! - загремел ему навстречу гневный вопрос трясинного владыки.
- Навестить вас пришел, ваше здоровье и проздравить, - смущенно отвечал несколько оробевший "Тяни за ногу".
- Проздравить?! С чем проздравить?! - зарычал уже не своим голосом Болотник.
- С благополучием вашим, ваше здоровье, - испуганно заикался Анкудиныч.
- Да ты кто такой? - зловеще проревела около самого его лица огромная лягушечья пасть с торчащими оттуда острыми, как у змеи, зубами.
- Утопленники мы. От Водяного с Ярыни, сродственника вашего, к вашей милости присланы... проздравить, - успев разглядеть, в чем дело, уже более храбрым голосом вымолвил "Тяни за ногу" и, немного погодя, даже прибавил: - И велено мне, кроме того, сказать, что ежели вам нужен в помочь кто-нибудь за болотницами присматривать, то я могу и остаться...
Болотник не был в ссоре с Водяным и действительно состоял с ним даже, как упомянул Анкудиныч, в отдаленном родстве. Много лет тому назад владения обоих соприкасались, и они когда-то изредка встречались, но потом болота стали зарастать лесом, топи замшевели, уменьшились в объеме и значительно отступили от реки, тоже несколько раз менявшей русло. Родственники перестали видеться, но особой злобы друг ко другу не сохранили. Поэтому Болотник, правда, был изумлен, но не рассержен, узнав, что Анкудиныч прислан от Водяного.
- Как же хозяин твой узнал, что у меня тут случилось? - уже удивленным голосом спросил он утопленника.
- Во сне видели. Как это проснулись перед восходом луны, так мне и говорят: иди, Анкудиныч, к сроднику моему на болото и проздравь, а почему и как, этого они мне не объяснили.
- Ишь ты, како дошлый, - произнесла, не без уважения, Кунья Душа.
Осмотрев еще раз новорожденную и убедившись, что между пальцами ее ножонок вовсе нет перепонок, ногти же на них совсем иного, чем следует, вида, Болотник, неожиданно для себя, прошел вдруг к решению.
- Помощников мне не нужно. Это я всем и всегда говорю. 3а девками моими я и сам присмотрю. Пускай Водяник за своими глядит... А как он меня не забыл, то отнеси ему от меня в подарок вот эту жирную маленькую свинку.
Он сунул младенца в руки утопленнику.
- Теперь можешь идти. Да, смотри, поторапливайся, а то до рассвета уже недолго осталось. Проводите его, - приказал в заключение Трясинник бесенятам.
И пришлось Анкудинычу, с младенцем на руках, вылезти из трясины и шагать обратно к реке.
Но еще на полудороге повстречал его Леший, сразу узнавший чернобородого утопленника.
- Ага, старый знакомый! Ты опять здесь?! Ну, не обессудь, коли я исполню, что обещал, мразь ты этакая!
"Тяни за ногу" бросил на землю младенца и попробовал убежать. Но Леший быстро его догнал и ударами своей страшной дубины буквально вбил в мох обезображенные останки того, кто при жизни своей звался иногда Петром, иногда - Анкудинычем, имел пару лошадей, жену, пахал землю, а по воскресным и праздничным дням ходил в кабак.
- Ишь, мразь вонючая, - произнес Лесовик, закончив свой труд. Затем он плюнул, вытер дубину об мох и пошел прочь.
Писк брошенного утопленником ребенка привлек его внимание и заставил вернуться.
Лесной Хозяин нагнулся, поднял новорожденную, обнюхал ее своим козлиным носом и, внимательно осмотрев со всех сторон, понес затем младенца, широко шагая, прочь от болота.
Остановившись на одной из полян, Лесовик бережно положил свою ношу под раскидистые лапы старой высокой ели, неподалеку от летней проезжей дороги.
- Ты когда-то хотела иметь ребенка, - сказал он этой ели, - вот тебе. Бери и отдай в верные руки.
Всколыхнулась, задрожала, кивнула вершиной старая ель и нижними ветвями своими прикрыла отданную ей на попечение жизнь.
Леший ушел. Было уже совсем светло. Все выше и выше в небе диск солнца.
Проковыляла зачем-то по лесной дороге возвращавшаяся откуда-то в Зарецкое Степка. Плотно прикрыло дерево ветвями своими спящее дитя, словно зная, что нельзя его показывать ведьме. Прошел старый охотник, но и ему не показала ребенка развесистая ель.
Но вот пробежали девочки, собиравшие ландыши. Елка посмотрела на них и одного из колючих веток коснулась младенца.
Тот жалобно запищал.
- Анютка, что это?.. Плачет никак кто-то в кустах?! Уж не нечисть ли какая?
- Ну вот, нечисть! В Божий-то день!
И Анютка подошла к ели, откуда слышался писк.
- Лизка, да это младенец!
- Что же мы с ним будем делать?
- Как это?! Заберем! Грех человеческую душу на гибель в лесу покинуть!
- А может, и не человеческую. Глянь-ка, у дитяти на ноге словно лягушка сидит.
Действительно, на бедре у новорожденной девочки было темно-красное пятно, формой своей напоминавшее лягушку.
- Эка важность! Пятна родимого не видала, - сказала первая девочка. - Возьми-ка к себе мои цветы.
А сама, сняв с головы платок, завернула в него голенького младенца и пошла вместе с ним, в сопровождении подруги, по направлению к деревне.
Благосклонно кивнула им вслед старая ель.

(полностью читать здесь: lib.ololo.cc/a/63373 )

Александр КОНДРАТЬЕВ


ФЕДОРУ СОЛОГУБУ

В ожидании рассвета одиноко сидел я среди прибрежных песков Мертвого моря. Над землею носились еще призраки ночи, и ярко горела на черно-синей небесной равнине своим переливным огнем планета Иштар. Я сидел неподвижно и ждал. Вдали, в стороне Иерихона, негромко выли шакалы. Тихою, нежной дремотой вливалась мне в душу южная ночь...
Но вот с берегов Иордана донесся протяжный крик кулика, и в лицо мне пахнуло дыханием утра. Я поднял слегка отяжелевшую голову. Все вокруг меня было объято туманом. Восточная часть неба серела, готовясь стать светлой, потом порозоветь и, под конец, облиться алой кровью зари... И по мере того, как светлело небо и прояснялась водная гладь, клочья тумана над нею делались тоньше и легче. И одна из колыхавшихся над водою туманных струек, завитки которого были похожи на очертания древнего старца в льняных одеждах, с рогатой тиарой на голове, подплыла совсем близко к месту, где я сидел. Я мог разглядеть даже лицо нежданно мне явившейся тени. Строги были черты и горда осанка выплывшего прямо из вод Мертвого моря бледного облика.
- Не призрак ли ты царя здешних мест, одного из царей проклятой Богом страны? - обратил я к нему свой тайный вопрос.
И, становясь все ясней, так отвечала длиннобородая тень в широких светлых одеждах:
- Я был здесь царем, но я не понимаю тебя, чужеземец, про кого из богов ты говоришь? Много из них приходило в нашу долину, много от нас уходило; иные благословляли город шедомлян, иные его проклинали. Вплоть до погибели нашего царства мы жили с ними по большей части согласно...
- Старец, ты, вероятно, забыл про того великого грозного бога, который разрушил вашу страну и пролил над нею это горько-соленое озеро? Или тебе неизвестно имя Йяхве? - произнес я, старательно выговаривая это гебрское славо.
- Йяхве!.. Дети Лилит, сыны пяти городов долины Сиддим, не поклонялись этому богу. Мы почитали только ее, нашу великую Мать с зеленым огнем горящих страстью очей. Только ей воздавали мы почести, и всякий потомок Евы, попавший в нашу страну, должен был принести жертву нашей богине или быть принесенным ей в жертву.
- И поплатились за это. Разве можно было сердить безнаказанного бога, чье одеяние застилает все небо, кто трижды в ночи рыкает, как лев, Владыку Воинств, который разрушил все Ваши храмы, дворцы и дома!
- Сейчас же заметно, что ты мало знаешь богов. Все они грозны, если их рассердить. Столицу мою уничтожил совсем не Йяхве, а три огненных бога (хотя, быть может, он им помогал). Они сожгли дворец мой и обратили в пустыню даже окраины нашей земли. Эти боги вели себя вовсе не так, как подобает гостям...
- Но ведь вы хотели обидеть ваших гостей?!
- Разве это обида, жертва зеленоглазой Лилит? Все нефелимы, пролетая над нашей долиной, долгом считали попасть в ее храм. Я мог бы тебе назвать имена тайно влетавших туда офанимов, но не хочу. К чему нарушать доверие этих крылатых гениев света?..
Тем же троим мы не причинили вреда. Я приказал отвести их в сады при дворце. Разве это обида? Там накормили бы их плодами, хлебом и мясом, дали бы им вволю вина и сока арбузов. Сад не тюрьма и не ров, наполненный гадами; там обитали все любимые мною животные... После же этих божественных путников ждал храм нашей Праматери, и одного из них - ложе в царском дворце. Разве это обида? О таком почете мечтали все наши девы и юноши.
- Ты позабыл, старик, что одно лишь прикосновение плоти могло их разгневать, а ты и народ твой замышляли насилие.
- Мне ли не знать природы богов, эфирных и огненных духов? Я не скажу, чтобы людские объятия были неприятны бессмертным. Горько рыдали две дочери жившего в нашей стране чужеземца, который принял этих трех кочующих духов в дом свой, когда рефаимы стражи моей уводили от них гостей ко мне во дворец... Я хорошо помню этих троих. Старший был широкоплеч, мрачен, черноволос, и гнев был запечатлен на его прекрасном, гордом, как у бога Раману, лице.
Другой был моложе и глядел на меня с презрительным смехом. Кудри его были волнисты, светлы, а уста как бутон темно-пунцовой благоухающей розы. Строго глядели его синие очи. Но не стал я бороться с ним. взорами, ибо меня привлекал только третий... ах, этот третий! Сперва я принял его за воплощение кроткой богини девичьих грез. Он стоял предо мною, покорный, тихий, и улыбался...
И правую руку мою с двурогим жезлом простер я к нему, чтобы лишить его силы, а левой держался за амулеты моей царской одежды. И стражам своим повелел привести его ко мне ввечеру... Ибо я никогда не боялся богов и кочующих духов... Я, потомок Лилит, царь Шедома, деливший с бессмертными кров мой и ложе... Копьеносцам моим приказано было охранять этих странников от посягательств народной толпы, буйные крики которой уже долетали ко мне во дворец.
И вот настал вечер. Зловещим огнем пылала заря. Мерно стуча медью котурн на шестипалых ногах, привели ко мне грозные видом рефаимы младшего пленника. Мы с ним остались с глазу на глаз... Ах, к чему я тогда снял с моей обнаженной груди мои талисманы, зачем не оградил волшебной чертой мое золотое, на львиных лапах стоящее ложе!..
Приготовясь к принесению жертвы, я подошел к пленному отроку и руки свои возложил ему на плечи. Он же с грустного улыбкой прошептал:
- Ты так хочешь погубить себя и свое царство?
И почувствовал я, что огненна природа его, но не устрашился, готовый к совершению таинств Лилит.
- Отойди, есть еще время,- произнес он опять,- или покарают тебя двое тех, что со мной.
Но засмеялся я, ибо он был во власти моей, и ничто, думал я, не могло отвлечь меня от свершения жертвы: ни вопли толпы, ни мелькавший вверху по стенам отблеск занимавшегося пожара.
Увы, я не знал, что пожар тот был роковым!
Ибо двое собратий отрока не могли допустить свершения жертвы. Они были злы на народ мой за то, что он желал посягнуть на их красоту. И вот, по слову двух гневных богов, ярый огонь пал с темного неба на кровли нашего города. Бессильны были его отвратить охранявшие крышу серафимы. Вслед за тем застучали, как град, поражая скот и людей, раскаленные камни.
Враждебные духи окрестных ущелий, как рой москитов, слетелись принять участие в общем разгроме... Вот запылал потолок мой. Из кедров Гермона сложен был он,
и концы их обернуты были золотыми листами... Зловещий смех аннунаков донесся ко мне, и сами они струйками дыма наполнили опочивальню мою. Ибо не могли их удержать строгие лики длиннобородых изваяний херуби, тщетно оберегавших врага...
Но не отпустил я пленника моего, так как не знал, действительный то пожар или обманывающее чувство колдовство.
И лишь когда зашипели кровью жертв окропленные стены покоев и огонь пробился сквозь пол, понял я, что то было враждебное пламя, сведенное с неба двумя пленными духами.
Пламя, пожравшее дворец мой, испепелившее храмы и хижины.
Но я не боялся его, и, когда, наполнив покой мой, огонь охватил также и ложе, а полный таинственной прелести отрок как бы растаял в нем и улетел от меня навсегда, я снова поспешно надел амулеты и по горевшей лестнице вышел на кровлю дворца.
Огни, змеясь, убегали из-под ног у меня, не смея обжечь любимца Лилит, у кого на груди была доска из волшебных камней, а на устах слова заклинаний.
Взоры мои окинули море пожара, снедавшее город, уши были наполнены воплем шедомлян, воем их жен и плачем младенцев. Вдали точно так же дымились Адма, Хамара и Севоим...
Белые птицы летали, кружась вместе с искрами, над кровлями храмов. Демоны пламени дарили мне, проносясь, свой поцелуй. Огненно было пылкое дыxание их. Кривлялись в дыму с факелами в лапах своих злые бесы, которых призвали на помощь себе пленные странники. Они хохотали, радуясь погибели сильных, концу народа Лилит.
И, простерши руки свои, простоял я, сколько мог, без движенья, и тихо шепнул с волнением в сердце тайное страшное слово. Дважды его повторив, воззвал я потом, обращаясь к Зикья-Дамкин, зеленогрудой земле:
- Услышь меня, Многострадальная! Жрец первородной дщери твоей умоляет тебя: не допусти забвенья славныx!.. Не хочу я пережить исчезновение народа моего. Отвори врата источников бездны и вновь прими меня в утробу твою, вместе со всеми погубившими нас!
И, услышав меня, загрохотала в ответ Зикья-Дамкин, и вся долина Сиддим со всеми ее городами, нивами и садами, храмами и виноградниками, людьми и животными, гениями враждебными и благосклонными, духами самками и самцами, и со мной, повелителем сильных, погрузилась в земные темные недра.
И теперь маслянисто-едкие волны колышутся там, где белые голуби кружились некогда над зигурратами храмов...
Старик был взволнован. Дрожало, колеблясь в утреннем воздухе, его полупрозрачное, бахромой окаймленное, царское платье. Дрожали очертания согбенного тела. Рука нервно перебирала курчавую длинную бороду.
- А те три бога тоже погибли? - задал я собеседнику тихий вопрос.
- Они... право, не знаю. Я не видал их с тех пор. Но если они и спаслись, то знай, что я был единственный царь, который держал их в плену. Пусть обряд в честь зеленоокой богини остался не совершенным. Таинство это совершено будет иным, более сильным магом, который, подобно тебе, придет в летнюю ночь мечтать под шепот этих кустарников на берег нашего моря... Прощай!
Старец склонился и запечатлел мне на лбу свой поцелуй, от которого я вздрогнул и... пробудился.
Передо мною блистала серебристо-светлая гладь Мертвого моря. Потусторонние скалы алели от ласк рубиново-алой зари.
Тихо что-то шептали темно-зеленые ветви высоких кустарников, и качались на них смущавшие взор розовато-телесного цвета плоды... С берегов Иордана неслось пение проснувшихся птиц.
Сзади, с дороги, послышался топот и скрип колес о каменья. Потом донесся ко мне приближавшийся шорох шагов и звучный голос черногорца кавасса:
- Мы за вами, господин. Пора ехать в монастырь Иоанна Крестителя.
- А я вздремнул тут немного, - произнес я, вытирая со лба, бровей и усов следы солоноватой росы и направляясь следом за ним к экипажу. Усевшись там против впавшего в детство старого трактирщика из Симферополя и его пожилой словоохотлиой родственницы, я отдался судьбе, которая влекла меня вместе с ними вдоль берегов Иордана, мимо кивавших ветвями кустов со смущавшими взор странной формы плодами.

@темы: фэнтези Кондратьева.

---

фантазии.

@темы: рисунки (арт)

---

Этот триклятый замуж...

И почему все считают, что если ты не замужем, следовательно несчастна ?
И давай тебя ехидненько жалеть !
Так надоело подстраиваться под них и печально вздыхать о женской обделённости...
Ах, эти сочувствующие -каждый тебе готов услужить в поиске парней !
...И сколько их уже только было (от 20 до 40 годков) - ничего мне не подошло.

Нет, есть и те, кто считают, что я ищу принца. ...Ухмыляются, потому как недостойна.
Глупые, они ж не знают, что на самом деле, я ищу бога.

А пока, лучше я так посижу... тихо, спокойно - никого трогать не буду.

@темы: про меня

---

Тульпа.

Tulpa
Тульпа

Тульпа — явление материализации, создания физически реального образа какого-либо существа. При этом материальные образы создаются моментально или постепенно. Методику образования тульпы создали тибетские монахи, в их учениях описываются символы, накапливающие энергию мысли. Тульпа может выходить из повиновения, материализовываться и даже вредить создателю и повелителю.

Поскольку люди, не участвовавшие в создании мыслеобраза, также могут видеть его, тульпа не является галлюцинацией, как принято считать. Предметы материализованного воплощения мысли бывают видимыми проявлениями воображаемых сущностей и объектов. Многие оккультисты считают, что при определенных обстоятельствах сотворенные мыслью люди или предметы могут принимать материальную форму, демонстрировать независимую индивидуальность и осуществлять целенаправленную деятельность.

Первой из европейцев довелось увидеть тульпу француженке Александре Дэвид-Нил (1868—1969). Исследовательница буддизма прожила на Тибете 12 лет, во время которых видела многие чудеса, создаваемые монахами. Ей даже удалось самой создать материальный мыслеобраз.

Книги Дэвид-Нил «Путешествие парижанки в Лхасу» (издано в 1927 году) и «Мистики и чародеи из Тибета» (1929) подробно повествуют про многие необычные явления, в том числе и про искусство материального воспроизведения мысленных образов. По ее словам итогом специальной длительной медитации становится некий осязаемый призрак, созданный ламой или посвященным. Это может быть дерево, дом — любой предмет, животное и даже человек. Причем тульпа — не простое видение, а физический объект, способный издавать звуки, испускать запахи и т.д. «Вдалеке, кажется, разливается запах невидимого розового куста... невидимый дом дает приют реальным путешественникам...» — писала Дэвид-Нил.

Как создать тульпу?
Считается, что эти сеансы, если так можно назвать долгие медитативные состояния, в корне отличаются от спиритических сеансов входящих в транс медиумов, которые считают себя посредниками между нашим и потусторонним миром. Тульпу можно генерировать как при солнечном свете, так и в темноте. Даже изгнанная из мыслей, она еще долгое время продолжает где-то существовать без хозяина, сама по себе, утверждают тибетцы.

Феномен возникновения тульпы гармонично увязан с религиозным учением лам. Мир, все, что нас окружает, — есть не что иное как простое представление в уме, то есть образ, а не реальность в классическом понимании. Никакое явление не существует, если оно не придумано умом. Цель же религиозного посвящения на Тибете — расширять границы умственного представления человека, увеличивать потенциал создания мыслительных образов. Для этого местных молодых лам обучают медитации, специальным техникам дыхания. Тогда они достигают необходимой ясности духа. Но медитация эта непроста: используются диаграммы, нарисованные на куске ткани или написанные на бумаге. Это настоящие миниатюрные миры, в центре которых — какой-либо персонаж. Монах учится его одушевлять, а изображенные сцены делать реальными, вызывать к жизни. Так ученик начинает понимать, что все происходящее в жизни — мираж, продукт воображения, и способен контролировать свои эмоции, чувства, ощущения. Он даже может голым сидеть в снегу (ибо жара или холод в представлении лам — это психоиллюзия). И тульпа — лишь один из элементов этого гармоничного учения.

Источники: Константин Столярчук «Тульпа, или Мысль, обретающая форму», Wikipedia, Mystique.com.ru

ТУЛЬПА
– (тибет.), фантом, призрак, созданный искусственно по специальной методике. Тульпа имеет плоть, собственный характер и волю; с течением времени тульпа становится все более неуправляемым и даже может завязываться борьба, исход которой не всегда бывает благоприятен для создателя.

@темы: параллельные миры.

---

Создание астрального объекта.(выдержки из разных источников)

Что такое астральное измерение?

Астральное измерение – самое близкое измерение к физическому. Оно пронизывает и охватывает мир подобно огромной сети, улавливающей и задерживающей все появляющиеся на свет мысли.

Содержимое его создается коллективным сознанием всего мира. Это измерение содержит в себе мысли, воспоминания, фантазии и сны каждого живущего существа на Земле. Внутри него, согласно закону взаимного притяжения (или “подобное притягивает подобное”), весь этот океан мыслевещества разделяется на определенные совокупности или слои. Эти совокупности мыслей еще называют астральными планами, подпланами, астральными мирами или реальностями. Это измерение состоит из астральной материи, которое может быть легко представленно как “вещество мысли”. Вещество это невероятно чувствительно к воздействию мысли и может принимать любые очертания и формы. Полученные образования порой настолько четки и совершенны, что их невозможно отличить от реальности.

Сны

Посмотрим, как подсознание создает сновидения. Настраиваясь на астральное измерение во время сна, подсознание может создать любой сценарий, который пожелает. Это тот способ, которым оно пользуется для решения проблемы общения с сознанием. Подсознание создает целые серии сложных мыслеформ и проецирует их на вещество мысли в астральном измерении, где они становятся в какой-то степени устойчивыми. Сознательный рассудок проживает затем все созданные подсознанием сценарии, пребывая в состоянии сна. Это сравнимо с тем, как “кинопроектор” (подсознание) показывает кадры на “экране” (астральное измерение).

Мыслеформы

Предположим, что некий новый объект реального мира mejnrnpne время “вживается” в астральное измерение. Соответствующая ему мыслеформа образуется на самых низких уровнях астрала, близких к физическому измерению, становясь все более и более устойчивой с течением времени. Как и в случае с любыми другими мыслеформами, чем больше внимания уделено данному предмету, тем быстрее формируется соответствующая мыслеформа. Чем выше мы поднимаемся в астральном измерении, или чем далее мы находимся от физического плана, тем меньше мыслеформ, какими мы их знаем, становится возможным там обнаружить. Физические предметы должны слишком долго впитываться в астрал, чтобы их можно было встретить в более высоких слоях. Попробуйте побродить по незнакомому дому в темноте. Верно, вы натыкаетесь на все подряд. Однако по мере того, как вы осваиваетесь с обстановкой в доме, ментальная картинка вашего окружения формируется в мозгу, и вам становится уже легче находить верную дорогу. Чем больше времени вы проведете в темном доме, тем более четким будет это ментальное построение. Реальные предметы “вживаются” в другие измерения в виде мыслеформ похожим образом. Образование мыслеформ в астрале работает также и в обратном направлении.

Предположим, что физический объект очень долгое время был расположен в одном и том же месте, благодаря чему на астральном уровне образовалась его устойчивая мыслеформа. После удаления самого объекта его мыслеформа продолжает существовать. К примеру, находясь в астрале, вы можете обнаружить в вашем доме мебель, которой у вас никогда не было, вперемешку с вашей собственной. Это вызвано процессом разложения мыслеформ старых вещей, принадлежавших когда-то предыдущим владельцам, мыслеформ, продолживших свое сущетсвование годы спустя после исчезновения самих оригиналов. Старые мыслеформы не следуют за своими физическими двойниками, когда те изменяют свое местоположение. Новые образования заново начинают расти в астрале, куда бы ни был перемещен оригинал, в то время как старые потихоньку разлагаются. Чем дольше вещь находится в одном месте, тем более устойчивая образуется на этом месте мыслеформа. Это относится в том числе и к зданиям, к разнообразным конструкциям и геологическим образованиям. Во время проекции вы можете попасть в какой-нибудь парк и найти там дом, мост, ручей, холм и т.д., о которых вы с уверенностью можете сказать, что на самом деле их там нет. Однако они, возможно, существовали в прошлом. Чем выше вы поднимаетесь в астрале, тем старее мыслеобразования попадаются вам на пути, тем глубже вы погружаетесь в геологическое прошлое. Коэффициент роста мыслеформы существенно зависит от того количества внимания, которое ей уделяется.

Возьмем, к примеру, некую известную картину: любимая, рассматриваемая и обсуждаемая миллионами, она будет иметь в астрале гораздо более устойчивое отображение, чем обычная картина, висящая в чьей-то комнате, удостаиваемая лишь редких взглядов. Количество мыслеформ, которые вы можете найти в астрале также зависит от того, насколько близко вы находитесь к физическому измерению. Если вы очень близко к нему, как это бывает, к примеру, в проекции реального времени (real time projection), называемому также ВТО (внетелесный опыт), вы едва ли найдете хотя бы одну мыслеформу. В процессе ВТО вы даже не совсем находитесь в астральном измерении, существуя скорее в своей астральной форме в промежуточной зоне между астральным и физическим измерениями.

Как происходит астральная проекция?

Во время сна энергетическое тело человека, известное также как “эфирное тело” или “витальная оболочка” (vitality sheath) погружается в подзарядку. Оно раскрывается с целью аккумулировать энергию. Энергетическое тело делает это обычно в развернутом (expanded) состоянии во время сна. Будучи открытыми, чакры тонкими струйками впитывают энергию в виде эфирного вещества внутрь энергетического тела. Во время такого процесса подзарядки астральное тело отделяется от физического, настраиваясь на астральное измерение, где оно способно создавать и переживать сновидения. Если провести это отделение, оставаясь в полном сознании, или уже позже, после отделения, осознать свое состояние, становится возможным приобрести некоторый контроль над ним. И тогда вы получаете ВТО, астральную проекцию или ясный сон. Поглядим, в чем разница между этими тремя терминами.
_________________________

Виды материи различаются не составом атомов, а их плотностью и комбинациями соединений.

Четыре стихии: земля, вода, воздух, огонь соответствуют четырем состояниям материи: твердое, жидкое, газообразное и эфир. А так же есть еще пятый вид материи, относящийся уже к энерии и силе - это и есть астрал. За химическим атомом стоят еще более мелкие первичные составляющие - астральные атомы. Астрал это тоже материя, но качественно другая, носящая духовный характер. Таким образом, за физической материей и миром в целом стоит астральная материя. Считается, что материальный мир является проекцией мира астрального. Астральная материя, астральный мир, астральный план обозначают одно и тоже.

Астральный план является промежуточным звеном между материей и духом. Астрал окружает все объекты во Вселенной. Он связываем между собой планеты, звезды, галактики. Астральные атомы, как и атомы любой материи вибрируют. Звук. радиоволны, тепло и свет - все это продукты вибраций атомов. Здесь, самая низкая частота соответствует звуку, самая высокая - свету. Вибрации астрала еще выше. По мнению магов вибрирующие в области электричества элементы уже относятся к астральной материи.

Астрал поляризуется на отрицательные и положительные линии. Эти линии замкнуты и находятся в постоянном круговом движении, подобно электромагнитным. Ввиду невообразимых скоростей движений и вибраций в астрале нет ни времени ни пространства как таковых.

Астральный план наполнен различными осознанными и бессознательными телами. Астральные объекты образуются вследствие конденсации частиц астрала. Отсюда возникает отражение материального мира в астральном плане.
Теософия и Астрал

Популяризация теософией термина Астрал произошла в конце 19-го, начале 20-го веков благодаря работам Чарльза Ледбитера, Анни Безант и Алисы Бейли. В теософии астрал это метафизический план, следующий сразу за физическим планом. Астрал плотнее ментального плана. В работах Анни Безант астральный план обозначается камическим планом. Иногда астральный мир называют иллюзорным миром или миром желаний.

Эквиваленты астрала встречаются в Суффизме (исламский эзотеризм), Каббале, индуизме, спиритуализме, а так же некоторых других учениях.

Позднее понятие Астральный мир так же стало обозначать мир, где находятся души.

Астральная материя

Вопрос, существует ли астральная материя, является спорным, если действие происходит во внетелесной окружающей среде. Астральная материя - эфир, вещество которого заполняет все тонкие планы, включая зону реального времени. Оно чрезвычайно чувствительно к сознанию и реагирует на энергии мыслей так же, как физическая материя реагирует на воздействие силы. Астральная материя может формоваться мыслью в любую форму или вообразимую фигуру. Создания мысли могут быть столь совершенны, что будут неотличимы от реальных.

Один из способов описать свойства астральной материи, особенно при создании мыслеформ, состоит в том, чтобы провести аналогию между астральной материей и неотснятой фотоплёнкой. Когда экспонируется неотснятая плёнка энергией света, сфокусированной линзой камеры, образ засвечивает плёнку, в фоточувствительном химическом покрытии плёнки под действием света происходит реакция. Качество линз камеры, качество плёнки и бумаги, на которой будет напечатано изображение, плюс навык оператора, определяет качество получившегося снимка.

Когда астральная материя находится под воздействием энергий мыслей, сфокусированных линзой разума, образ начинает формироваться, вызывается реакция чувствительной астральной материи на сфокусированные энергии творческих мыслей. Сложность мыслеформы, сила и долговечность в значительной степени зависят от силы и продолжительности творческой мысли, производящей её. Сила и навык творческого разума определяют качество и долговечность полученного создания.

Созданные мыслеформы

Способность проецированного двойника преднамеренно создать объекты мыслеформ довольно известна. Однако способность поддержать существование созданной мыслеформы в течение определённого времени в значительной степени зависит от творческой силы, навыков, опыта проектора и характера размерного уровня, в котором он работает. В зоне реального времени, например, трудно преднамеренно создавать долговечные мыслеформы, поскольку эта среда намного менее текучая, чем астральное измерение. Объекты могут быть преднамеренно созданы, но это потребует намного больше времени и усилий, чем в астральных планах. Создания в реальном времени имеют тенденцию довольно быстро исчезать, чего нельзя сказать о более долгоживущих созданиях в астральных планах.

Созданная мыслеформа может быть абсолютно чем угодно: человеком, животным, объектом или даже сложным сценарием или панорамным видом. Многие практикующие маги, язычники и шаманы тратят много времени и усилий только на то, чтобы сделать это. Они создают и поддерживают здания, храмы, лаборатории, инструменты, оружие и даже существ-помощников.

Когда новая мыслеформа создана, она обычно начинает довольно быстро распадаться и таять, часто почти сразу после того, как её создатель прекращает её поддерживать. Например, если начинающий проектор создаёт новый меч в зоне реального времени, это может занять несколько секунд. Пока проектор сосредотачивается и создаёт его своим воображением, он будет медленно появляться. Однако, как только усилие, производящее его, прекратится, меч начнёт таять.

Чтобы поддерживать изделие в форме, проектор должен держать ощущение этого нового изделия в памяти до тех пор, пока оно не станет более твёрдым. Чем дольше это делается и чаще генерируется этот объект, тем более долговечным он становится. Однако недолговечный характер новых мыслеформ не мешает начинающему проектору создавать эффективное вооружение. Например, чтобы эффективно использовать энергетические шары, их существование достаточно поддержать в течение очень короткого времени.

Трудности создания долговечных мыслеформ в зоне реального времени не являются таковыми при использовании творческой способности подсознания. Он имеет значительно большие творческие силы, чем сознательный разум. Если подсознание заставить трюком выполнять творческий акт, оно будет эффективно удерживать создание в форме, часто на протяжении всей проекции.

Творческая сила может использоваться для производства разрушительных эффектов во внетелесной окружающей среде, сдерживая и даже повреждая неприятную астральную живую природу. Нечто, созданное во внетелесной окружающей среде, будет относительно твёрдым. Поскольку оно состоит из той же субстанции, что и окружающая среда, оно способно, таким образом, к прямому воздействию на содержание этой окружающей среды. Эффективность созданного объекта также зависит от того, сколько энергии направил в него проектор во время создания. Проектор должен ощутить, как часть его субстанции течёт в создаваемое им изделие. Это усиливает его и делает его более эффективным и долговечным.
(Роберт Брюс - Астральная динамика.)

Бааль Шем, Баал Шем, баалшем (ивр. בַּעַל שֵׁם‎, букв. хозяин имени,владелец божественности) — эксперт-каббалист, чудотворец еврейского народного фольклора. Считается, что пользоваться такими способностями для совершения чудес может лишь обладатель полного имени божьего(то есть полным контактом с божественной сущностью), получивший на это особое разрешение небес.

Среди баалшемов в еврейской традиции — Бааль Шем Тов из Меджибожа,рабби Элиягу из Вормса, известный как Махенет Исраэль, рабби Йоэль из Ропшиц, рабби Адам Бааль Шем и легендарные ламед-вовники (нистарим (англ. Tzadikim Nistarim) или «Святое братство»).

@темы: астральный объект.

---

Мгновения застывшего полета .(автор:Tasha 911)

Глава 3

– Упустили! – кричала Белла. Ее пальцы путались в волосах и безжалостно вырывали пряди, но боли она не чувствовала, как, впрочем, и вины. – Это вы во всем виноваты! Ваш сын не имеет своего мнения! Вы воспитали тряпку! Ты постоянно трясешься над ним, Нарцисса. А ты, Люциус… Ты избегаешь любой ответственности! Из-за вас…

Малфой хмыкнул.

– Святая Беллатрикс может приложить четверку наемников, но не в состоянии справиться с домовым эльфом. Что такого произошло? Ну, подумаешь, посадили под домашний арест. Как будто я мечтал разгуливать по городу без палочки.

– Ты идиот, Малфой. Трус и идиот! Мы его разочаровали!

– Ничего нового, у Лорда вообще нервное состояние. Скоро все закончится, так или иначе.

– Ненавижу! – эти слова что-то перевернули в ее душе. Ярость ослепляла. – Всех вас ненавижу! Вы не стоите мизинца на его руке. Вы лживые предатели!

– Мы твоя семья, – попыталась успокоить ее Нарцисса. – Никто из нас не желает тебе зла.

– У меня нет семьи, у меня больше никого нет, кроме моего повелителя! Я знать вас не хочу!

– Повелителя?.. – Цисси странно на нее взглянула. – Ты послушай себя, Беллатрикс. Разве нормально так говорить о человеке, которого любишь? Ты сама себя изводишь.

Она усмехнулась.

– Он не человек… И я уже, кажется, тоже.

***


Кубок! Вверенное ей сокровище! Чертов Поттер! Чертовы гоблины! Будь все проклято!

Вопль ярости и отчаяния вырвался из груди ее господина. Он был взбешен… И кара последовала незамедлительно.

– Мой… – она пыталась сказать, что хоть в этом не виновата, но Малфой схватил ее за руку и потащил к двери. Она не сопротивлялась, и только в холле гневно на него взглянула: – Почему ты не дал мне объясниться?

– Трупы не говорят, – Люциус стер со лба пот. – Неужели ты еще не поняла, Белла? Такова наша ценность для него… вернее, ее отсутствие.

– Заткнись. Я тебя…

Он перебил:

– Я помню: ненавидишь. Только подумай об этом, умоляю тебя, хотя бы просто подумай.

Она не собиралась. Верить было важнее, а мир? Мир просто сходил с ума, но это тоже пройдет, когда однажды они вернутся домой не просто, а с победой.

***

Как бы долго Белла ни ожидала пугающего ее события, она оказалась к нему не готова. Вспыхнувшая болью Метка не вызвала такой паники, как кованые ворота Хогвартса.

– Время покончить с Поттером, – сказал Темный Лорд.

Белла достала палочку. Главное, чтобы это не было его временем умирать, а чужая смерть или даже ее собственная… С этим она справится. Всегда хорошо справлялась. Лишь на секунду она позволила себе коснуться ледяной руки своего повелителя.

– Мой Лорд…

Он почувствовал ее страх и, как всегда, понял совершенно правильно.

– Больше не придется ждать, Беллатрикс. Это наша ночь.

Их. Она не нашла в себе сил не согласиться. Она никогда не находила. Решающий час. Теперь, когда с ожиданием было покончено, она вдруг поняла, что готова была бы тянуть эту лямку вечно, потому что самое страшное – это не жить в тревоге, а узнать, что все, конец, ждать больше нечего, и, как бы она ни верила, яд этого страха уже просочился в сердце.

Чтобы избавиться от этого страха, она убивала. Когда перед ней появилось лицо этой девчонки-метаморфа, Белла не медлила ни секунды. Только дурак повторяет свои ошибки. У нее больше нет семьи – странно, что она не поняла этого раньше. Потом были другие. Десятки лиц, любое воспоминание о которых мгновенно стиралось. Просто время убивать. Ничего больше.

***

Последний час ожидания был особенно утомительным. В их лагере у паучьих нор было удивительно тихо. Темный Лорд о чем-то размышлял, и никто не осмеливался ему помешать. Беллатрикс сидела рядом; кажется, впервые она не ощущала никаких преград между ними: он тоже не любил это томительное ожидание.

Подошли Яксли и Долохов. Лорд взглянул на них.

– Ни следа Поттера, милорд, – сказал Антонин.

Ее это, как ни странно, почти обрадовало. Беллатрикс не хотела решений. Она была не в силах обмануться в своих мечтах. Пусть бы они остались просто надеждой.

– Мой Лорд…

Взмахом руки он заставил ее замолчать. Она смотрела на него, неожиданно опьяненная тем самым ожиданием, что раньше проклинала. Еще не время. Еще есть возможность спорить с судьбой, а не бросать монетку – орел или решка, счастье или ей не жить вовсе.

– По всей видимости, я ошибся, – признался Темный Лорд. Прозвучало это, по мнению Беллатрикс, немного растерянно, и она вдруг подумала: был бы его взгляд таким, не нагони она его тогда в холле в день своей свадьбы? Сожалел бы он о ней хоть секунду? О том, что она не оправдала его надежд?

– Нет, – мальчишка, ненавистная часть судьбы и ее непременная составляющая, шагнул к свету костра, выбравшись из-под мантии-невидимки. Он был бледен, но пытался сдержать свой страх.

– Гарри! Нет! – взвыл полувеликан и забился в путах. – Нет! Нет! Гарри, что ты…

Кто-то его заткнул. Беллатрикс вскочила на ноги и, тяжело дыша, жадно переводила взгляд с Темного Лорда на Поттера. Мир вокруг нее словно застыл, сердце билось так отчаянно, что она прижала ладонь к груди в попытке унять его набат.

Поттер и ее повелитель схлестнулись взглядами. Темный Лорд каким-то усталым кивком поприветствовал своего врага.

– Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил.

«Чтобы умереть сегодня! – твердила про себя Беллатрикс. – Чтобы умереть! Чтобы я не была обманута в своих ожиданиях, чтобы вечно оставалась с ним. Умри, Поттер, умри, ну что тебе стоит!» Рука дрожала, словно она сама готова была выхватить палочку. Белла искусала губы в попытке сдержаться.

Темный Лорд поднял палочку. Он стоял, склонив голову набок, и Белле казалось, что ему самому было немного любопытно, закончится ли все в этот миг. Уничтожены ли все преграды, не попытается ли судьба снова подставить подножку или уже не осмелится не баловать своего избранника. Она ведь наверняка уже поняла, кто сильнее.

Губы Темного Лорда шевельнулись. Вспышка зеленого света. Мальчишка упал на землю.

«Спасибо тебе, Мерлин, – прошептала Беллатрикс. – Не так много ты сделал для меня, но сейчас спасибо». По ее щеке катилась одинокая слеза. Впервые мир был столь совершенен и прекрасен, а старые боги заслужили поклона. Она не ошиблась. Она была невозможно счастлива.

А потом на землю рухнул ее возлюбленный, словно какая-то неведомая сила подломила его колени. Беллатрикс бросилась вперед, проклиная только что обласканного бога. Страх. Минута чистейшего ужаса. Неужели…

– Мой Лорд… мой Лорд…– никогда страсть в ее голосе не звучала столь отчаянно. Никогда его сомкнутые веки не вызывали такой острой боли. Минута? Две? Часы? Когда они дрогнули, она хотела от облегчения кричать во все горло, но смогла только прошептать: – Мой Лорд…

– Хватит.

– Мой Лорд, позвольте мне…

– Мне не нужна помощь, – прозвучало холодно, но ее эти слова не оттолкнули. Он просто все еще был насторожен. – Мальчишка мертв?

Темный Лорд поднялся. Это вызвало в ней еще один приступ счастья. Как выдерживало такие переходы ее жалкое, уже бесконечно изношенное сердце? Она бы сама кинулась проверять, если бы могла хоть на миг от него оторваться.

– Ты, – Лорд обернулся к бледной, как мел, Нарциссе, до боли вцепившись пальцами в ее плечо, так, что та вскрикнула, и толкнул к телу мальчишки. – Проверь. Скажи мне, умер ли он?

Ее сестра медленно подошла к Поттеру. Наклонилась и осторожно его ощупала.

– Он мертв, – она выкрикнула это с каким-то странным вызовом, почти триумфом, и Беллатрикс подумала, что, возможно, семья у нее еще будет. Если Цисси способна разделить ее радость, она простит…

– Видите? – Лорд взглянул на нее. Дальше Белла не слушала. Да, она видела! Смеялась вместе с остальными. Шагала по правую руку от своего господина в триумфальном шествии к замку, глумливо взирала на лица побежденных. Но все это было не так важно, как чувство, что она, наконец, вырвалась из всех возможных клеток. Теперь все могло быть иначе. Ее ноги, казалось, готовы были оторваться от земли.

Она ничего не замечала, пока из толпы вышедших из замка людей, своими пустыми стенаниями пытавшихся опровергнуть слова ее повелителя, не вырвался мальчишка с очень упрямым взглядом и не кинулся вперед в попытке атаковать Темного Лорда. Она не могла не узнать этот взгляд. Нет, он не являлся ей в кошмарах, просто напоминал о горечи уже постигших поражений. Ее повелитель пресек эту смешную попытку глупого маленького мстителя.

– А это кто такой? – спросил он. – Кто решил стать добровольцем, чтобы показать другим, что будет с теми, кто не подчинится мне и решит продолжить сопротивление?

Она рассмеялась. Так теперь будет всегда. Все ее страхи и разочарования умрут один за другим.

– Это Невилл Лонгботтом, милорд! Мальчишка, который доставил столько проблем семье Кэрроу! Сын тех авроров, помните?

– О, да, теперь припоминаю, – ответил Темный Лорд.

Белла не прислушивалась к его разговору с этим упрямцем. Еще один смертник. Найдутся и другие, но теперь это неважно. Ее бог непобедим, отныне это только его мир. Она даже не отреагировала, когда к замку устремилась толпа, и полоумный великан, на которого тут же набросились его сородичи, и эти недолюди-кентавры со своими стрелами… Глупость. Она только стояла и улыбалась. Какой теперь в этом всем мог быть смысл? Это век новой веры. С вечностью, которая сделала свой выбор, никто спорить не вправе.

Только гневный крик господина вывел ее из странного счастливого оцепенения. Его змея была мертва, а мальчишка Лонгботтомов с зажатым в руке мечом оказался закрыт щитом от ярости ее повелителя. Вокруг воцарился хаос.

– Гарри! Где Гарри! – кричал обезумевший полувеликан. Беллатрикс бросила взгляд на землю и увидела, что тело Поттера исчезло. «Нет. Только не это, только не снова!»

Вместе с толпой вслед за Темным Лордом она кинулась к замку. Слишком много тварей, и большинство из них двуногие. Нарцисса, чертова сука Нарцисса! Как она могла! Почему ее семья все время ее предает? Она отреклась от них первой? И правильно сделала, правильно, никто не должен ломать ее мечты. Кровавая пелена застилала глаза. Беллатрикс выхватила палочку. Время убивать! Она видела, как падали враги Лорда, а до поверженных соратников ей не было дела. Никто не важен, кроме него… Она не обращала внимания на то, кто ее противники. Двое, пятеро… Какая разница, она стоила их всех! Ей сопутствовало благословение ее бога. Когда из тех, кто пытался с ней справиться, остались три девчонки, она хмыкнула. Кажется, Драко говорил что-то о рыжей подружке Поттера? Она атаковала целенаправленно. Боль за боль, ее невозможная любовь стоит чужой поверженной. Чуть промахнулась. Еще попытка?

– Не смей трогать мою дочь, сука!

Беллатрикс развернулась и расхохоталась, глядя на старую рыжую курицу. Матери… Что такое матери? Она уже и не помнила. Ее собственная, кажется, никогда не стремилась за нее бороться. Все эти связи по крови – тлен, важен лишь тот выбор, что делает сердце.

– Отойдите!

Атака была впечатляющей. Значит, насмерть. С губ Беллатрикс сорвалось сдавленное рычание. Она – клинок своего господина, она – его разящая воля, ей не проиграть!

– Нет! – рыжая дрянь отмахнулась от желающих ей помочь. – Отойдите! Отойдите! Она – моя!

Белла не привыкла, чтобы один противник отнимал столько сил. За это время можно было бы управиться с десятком, но безумная клуша атаковала так, что под ногами крошился пол.

– Что случится с твоим выводком, когда я тебя убью? – она пыталась вызвать растерянность соперницы. – Что с ними будет, когда их мамочка отправится туда же, куда и Фредди?

– Ты больше никогда не тронешь наших детей! – отчеканила в ответ Уизли.

Беллатрикс расхохоталась, чувствуя, что привычный азарт сражений покинул ее. Ни с того ни с сего навалилась дикая усталость.. Жив ли Поттер, и если да, то сколько еще дней, месяцев, столетий это будет продолжаться? Где финал? Когда подвести итог?

С палочки Молли Уизли сорвалась зеленая вспышка, и сердце Беллатрикс, как и во все моменты, когда принимало решение за нее, на полвздоха замешкалось. Она застыла, глядя на Темного Лорда. Он смотрел на нее и, наверное, понимал даже слишком многое, потому что его лицо исказили гнев и ярость. Она удивилась. Неужели? Неужели он ее хоть немного любил? Неужели она была так нужна ему? И почему-то все утратило смысл. Горя не было. Она больше никогда не узнает, чем все кончится. Для нее он навсегда останется в мире живых.

Игла впилась в тело бабочки, прервав взмах крыльев, и она застыла на ней. Без чувств, без сожалений. В мире, лишенном прошлого и будущего, свободная в этот миг острой пронзительной боли, не желая никуда и никогда лететь.

***

Беллатрикс шла, напевая себе под нос, по окутанному туманом перрону. Кажется, она, наконец, вспомнила ту песню, под которую они танцевали на ее свадьбе. Мелодия была действительно дурацкая, но этот факт ее теперь совершенно не раздражал. Ничто не могло испортить ей настроение.

Белла не помнила, сколько времени она бродила по этому вокзалу, пока ее внимание не привлек какой-то скулящий звук. Она сделала несколько шагов и оказалась в светлом зале с высокими потолками. Беллатрикс пошла на эти странные истошные всхлипы. Она опустилась на колени и заглянула под сиденье, похожее на те, что отводились в зале ожидания для пассажиров. Такого уродливого младенца ей в жизни видеть не доводилось: совершенно голый, с шершавой, кое-где содранной до крови кожей, он смотрел на нее до странности невинными, но очень знакомыми синими глазами. Это существо внушало ей смесь страха и удивительного спокойствия. Она протянула руку, но так и не коснулась его, замерев в нерешительности.

– Мой Лорд…

Прозвучало глупо, и она рассмеялась над собой, а потом тихо произнесла запретное имя:

– Том?

Ребенок заворочался и снова заплакал.

Беллатрикс держала над ним руку, не в силах коснуться. Если она сделает это, то ничего не кончится даже здесь… Она огляделась по сторонам. Так пусто... Четыре стены новой клетки, а она снова безмерно одинока и опять не решается любить. Неужели подчиняться обстоятельствам ей было всегда привычнее, чем творить их самой? Сейчас никто не мог ей подсказать, что делать. Осторожно одним пальцем она тронула этот странный комок души. Ребенок прекратил реветь и посмотрел на нее со слабой надеждой. Осторожно, стараясь не задеть его раны, она взяла его и рассмотрела. Плевать на уродство: этот взгляд завораживал. Отряхнув подол мантии, она завернула в него младенца; тот снова заскулил.

– Тише, любимый. Теперь мы навсегда вместе. Ты рад? – она начала медленно укачивать это существо. Оно все еще испуганно возилось. – Друг для друга мы никогда не умрем. Эта наша с тобой вечность. А смерть… Да что нам смерть... Слухи о ней, как видишь, оказались одним сплошным преувеличением, – Беллатрикс обвела рукой светлую залу. – Все немного странно, но не так скверно, как могло бы быть. Мы же вместе... – она повторила: – Вместе.

Белла встала с колен и пошла обратно на перрон, ждать своего поезда. Ей было совершенно все равно, в какую сторону он отправится.


Конец.

@темы: Мгновение застывшего полёта.(3) - фанарт

---

Мгновения застывшего полета .(автор:Tasha 911)

часть 2(продолжение).
***

Единственная истинная семья Беллатрикс ее не оставила и в этом выборе. Стоило ей только намекнуть братьям Лестранж на то, что они могут уехать, ее верные рыцари переглянулись.

– Мы вместе жили, Беллатрикс, вместе сражались и умрем, если потребуется, тоже вместе.

– Да, – согласился с братом Рабастан. – Зададим аврорам жару. Пусть только явятся, мы заберем их с собой в могилу, причем как можно больше.

Она покачала головой.

– Я и этого не могу. Потому что обещала Темному Лорду дождаться его возвращения, а значит, должна жить.

Планы никогда не были сильной стороной Беллатрикс. Позже она иногда думала о том, что, будь у нее время обо всем хорошенько поразмыслить и не терзай ее так эта мука нескончаемого ожидания, возможно, она бы сбежала. Ее рыцари, привыкшие подчиняться, приняли бы любое ее решение, но авроры пришли слишком рано. Она не успела написать несколько сценариев, так что пришлось играть по тому, которого требовала боль в ее сердце. Она не давала скрыться, она требовала заявить, наконец, всему миру о ее странной больной любви.

Никакого сопротивления тем, кто явился в ее дом, Беллатрикс не оказала, чем, кажется, разочаровала многих, чьи взгляды были полны жаждой мести.

– Я бы придушил тебя, гадина, голыми руками, – прохрипел Хмури, вталкивая ее в камеру.

– Это не входит в мои планы, – царственно отозвалась Беллатрикс.

– Тебя осудят незамедлительно, и я прослежу, чтобы приговорили к Поцелую, – вот тут она испугалась. Почувствовала, что просчиталась в чем-то, и аврор это заметил. – Что, тварь, боишься умереть?

Нет, она страшилась, что у нее отнимут ее муку, ее право ждать. Нужно было что-то срочно предпринять.

– Неужели Крауч так не дорожит своим сыном? – она деланно усмехнулась. – Будет не очень законно, если ему дадут пожизненное, а остальных приговорят к Поцелую.

– А мне плевать на законность. Такие, как ты, жить не должны.

Что же ей было делать? Надеяться, что Люциус употребит свои связи? Нет, их он прибережет для себя.

– Я хочу видеть Альбуса Дамблдора.

– Обойдешься.

– А он обойдется? Кажется, у господина директора есть один вопрос, который требует ответа, и я могу ему его дать.

Аврор нахмурился.

– О чем ты собираешься с ним говорить?

– Думаю, это не ваше дело.

***

Она не просчиталась в своих надеждах. Со старыми учителями всегда так: их особенно интересует, когда их ученики ступили на скользкую дорожку. В ночь перед судом Дамблдор явился.

– О чем вы собираетесь со мной говорить?

Она внимательно разглядывала обладателя тайны тайн. Если бы только не ее клятва, она совершила бы обмен совсем иного рода. Искала бы подтверждений, фактов, хотя, наверное, этим предала бы саму свою веру.

– Мой кузен Сириус. Вас волнует, был ли он Упивающимся смертью, не так ли?

– Какие у меня гарантии, что я услышу правду?

– Никаких, кроме того факта, что лгать мне уже совершенно незачем.

– Что вы желаете взамен?

– Пожизненный приговор, безо всяких интимных ласк с дементорами.

– Его нельзя пересмотреть, что это для вас меняет? Вы не похожи на человека, который боится умереть.

– Ничего, но я так хочу.

Дамблдор кивнул.

– Хорошо, я подумаю об этом, если вы сообщите что-то действительно важное.

– Это насчет моего кузена Сириуса. Я понимаю, что его уже отправили в Азкабан, но вас ведь интересует: он просто маньяк, или же один из нас.

Директор нахмурился.

– Не очень интересует. То, что мне надо знать, я уже знаю.

– Не боитесь, что заблуждаетесь?

– Боюсь, но от этого никто не застрахован. Однако вы правы, я хочу знать, а пожизненное заключение – кара ничуть не легче смерти. Я добьюсь такого решения. Ну, так что вы можете мне сказать?

– Он Упивающийся смертью, – кузен-ублюдок заслужил мести за то, что отнял у нее толику надежды. – Я лично завербовала его. Сначала немного Imperio, потом он сам втянулся во все это. Лорд не афишировал факта его посвящения, насчет Сириуса у него, кажется, были особые планы.

Видимо, солгала она особенно убедительно. Дамблдор встал.

– Полагаю, никого больше вы обсуждать не захотите?

– Не захочу.

Уже в дверях директор остановился.

– Почему вы все это делаете?

– Делаю что?

– Все. Вы безропотно сдались аврорам. Ради чего?

Она улыбнулась.

– Мы оба знаем, что еще ничего не закончилось. Мой повелитель вернется в величии новой славы, а я буду его ждать.

– Почему в Азкабане?

– Иногда кто-то должен стать голосом, когда иные трусы разбежались по углам и отрекаются от него. Я буду кричать о своей верности. Должна это сделать, если не знаю, какую еще пользу могу принести сейчас. Я буду услышана теми, кто умеет слушать. Останусь оплотом веры в него. Каждому божеству нужны мученики, что готовы страдать за свои убеждения. Он не укорит меня за верность, не осудит за то, что, не имея других возможностей ему служить, я добровольно иду на муки, не отрекаясь ни на миг, иду с гордостью, ибо служением ему можно только гордиться.

Он посмотрел на нее с жалостью.

– Это ведь не ради награды?

– Нет большей радости, чем служение творцу нового мира. Но я буду вознаграждена, меня постигнет больший дар, чем все, что вы знали.

– Какой?

– Мои надежды не будут обмануты, никогда.

– Вы фанатик, – резюмировал директор. – Вы не понимаете, сколько за всем этим стоит чужих жизней.

Она усмехнулась, вспомнив Лонгботтомов, которые ни о чем не знали.

– Зато вы понимаете. Все различие между нами в том, что свои жертвы вы рассчитываете и стараетесь оправдать, а я… Я не играю в раскаянье, я просто умею верить.

***

На суде она ни в чем не оправдывалась, только сказала им всем, этим человечишкам, что вознамерились ее осуждать и осудить, то, что хотела сказать тому из них, что в своей праведности распинал собственного ребенка. Так была ли не права она, говоря, что без жертв ничего никогда не происходит, и те, кто оправдывают свою безжалостность, просто лицемеры, к кому бы себя ни причисляли.
– Темный Лорд восстанет вновь, Крауч! Брось нас в тюрьму, мы всё равно будем ждать! Он восстанет вновь и вознаградит нас, своих верных слуг, так, как никого другого! Мы одни храним ему верность! Мы одни пытались разыскать его!
Да, это было обвинение. Всем и каждому, кто, подобно Малфою, не умел хранить свою веру. Каждому из тех, кто осмелился отчаяться. Она надеялась, что будет услышана. Что все эти идиоты, наконец, поймут, что она, Беллатрикс Лестранж, не отдала бы свое сердце за меньшее, чем право никогда не обмануться в своем избраннике.

***

Зима, весна, лето и снова осень, и снова, и снова, и опять… Дни – как застывшие неживые картинки. Бабочка не могла даже обжечься до боли, чтобы начать чувствовать. Ее пламя погасло. Осталось только лежать без сил на дне стеклянной банки и задыхаться от недостатка воздуха. Это там, за ее пределами, мир жил, а здесь – только ждал. Это было очень долго, но практически не больно. Дементоры пожирают все самое светлое, что есть в душе? Видимо, не так много у нее этого света было. Нечем им особенно поживиться. Кошмары? Они мучают тех, кто кается в грехах, а для нее это были просто воспоминания, как карты, из которых построен дом ее жизни… ну и что, подумаешь, шатается на ветру, но ведь стоит же.

А вот ждать было действительно тяжело. Хорошо, что все камеры одиночные, она не хотела, чтобы кто-то видел, как она в кровь сбивает об стену руки в попытке выплеснуть раздирающие душу сомнения. Как кричит, глядя на луну, словно та способна дать ответ: «Ну почему он не идет?». Как она плачет, свернувшись калачиком на набитом соломой тюфяке, потому что кажется, что уже совсем не может больше верить.

Месяцы, годы... Она начала путаться в отметинах на стене, а потом и вовсе перестала их делать. Дважды Беллатрикс хотела расстаться с жизнью. Можно было просто разбить себе об стену голову или повеситься, разорвав матрас и использовав полосы ткани вместо веревки. Месяцами она жадно и вдумчиво планировала собственное самоубийство, но всякий раз ее останавливало данное слово. Что если он не придет лишь из-за того, что она перестанет ждать? Потом она спрашивала себя: а нужна ли ему еще будет? Вода в кувшине больше не отражала надменную красавицу. На нее смотрела изможденная женщина с темными тенями под глазами, и в такой миг она хотела проклясть свое глупое сердце. Ненавидела Малфоя за то, что тогда не заставил ее сбежать, не настоял, не уговорил. Она вообще за многое ненавидела Люциуса. Это ведь он предал ее надежды, он познакомил ее с Темным Лордом и предложил новую мечту, он изменил ее в жизни так много… Нет, она не могла его проклинать, потому что это означало бы, что Беллатрикс о чем-то сожалеет. А как можно раскаиваться в том, что, бродя в пустом мире, однажды ты обрел бога? Может, ее вера не горела больше, но она продолжала тлеть внутри.

Когда на ее руке начала проступать Метка, Беллатрикс сначала решила, что сходит с ума. Она царапала ее, сдирая ногтями кожу, словно пытаясь вырвать изнутри и наконец разглядеть… Проклятая Метка то вспыхивала, то гасла. Беллатрикс не спала сутками, боясь пропустить хоть мгновение, пока однажды та не проступила окончательно, обжигая раскаленной всепоглощающей надеждой! Она смеялась, как сумасшедшая, до хрипоты, и, прижавшись к решетке, кричала:

– Он вернулся! Вы чувствуете? Чувствуете?

Теперь ждать было легко. Каждый день был наполнен надеждой и предвкушением встречи. Она была слишком счастлива, чтобы испытывать страдание. Слишком пьяна от предвкушения, и было неважно даже, что теперь будет между ними, главное, что свое слово они оба сдержали.

***

Месяцы, дни… Беллатрикс четко запомнила то мгновение, когда вместе с миской еды, поставленной покрытой струпьями рукой дементора, появился камень-портключ, завернутый в короткую записку: «Дом Малфоев». Она прижала его к груди, ожидая...

В холле вокруг нее появлялись люди в рваных одеждах, встречавшая их Нарцисса морщилась от смеси брезгливости и сострадания, но к ней шагнула, раскрывая объятия.

– Дорогая…

Беллатрикс оттолкнула ее руки.

– Где он?

– Аудиенция пока никому не назначена. Может, тебе стоит сначала хотя бы привести себя в порядок?

Беллатрикс даже не понимала, что ей говорит сестра, ее сердце рвалось из груди, но не к ней. Она даже не посмотрела в сторону мужа или бывших друзей. Не в них она так остро нуждалась все эти годы.

– Где он?

– В кабинете Люциуса.

Беллатрикс бросилась из холла, еще ни один коридор не казался ей столь длинным, ни одна дверь не открывалась так медленно, словно руки налились свинцом.

– Мой Лорд…

Он изменился. В его облике не было больше ничего человеческого, ничего столь знакомого и любимого, но разве это имело значение? Она тоже уже не та молодая женщина, что отличалась живой, сочной от переполнявших ее красок жизни красотой. Что ж, мир меняется, вот только карточный домик стоит вопреки всем ветрам, и в нем есть место лишь для одной надежды.

– Беллатрикс… – голос тоже не отличался былой силой, в нем появились новые шипящие ноты. Чудесно. Изменившемуся богу – переступивший через все в себе пророк.

Она пала ниц, обхватила руками его ноги и спрятала лицо в складках мантии на коленях. Ну хоть такую вольность она заслужила? Право разрыдаться от переполнявшего ее чувства счастья и облегчения?

– Как видишь, слухи о моей смерти были несколько преувеличенными, – он очень знакомым жестом запустил пальцы в ее спутанные волосы, и это наполнило ее странным покоем, уверенностью, что теперь это точно навсегда.

– Я ни на секунду не переставала в это верить.

– Я знаю, Беллатрикс.

И это было самым важным, то, что он ей верил и понимал, что она дождется любой ценой. Ей нужно было столько всего рассказать, но мысли путались. Потом она расскажет, как ненавидит каждого, кто заставил ее столько страдать, потом попросит о праве на месть, сейчас было важнее просто ощущать тяжесть его руки и жить новой надеждой – что так будет всегда.

***

Наступило сложное время. Былое чувство свободы никак не желало возвращаться, как бы Беллатрикс ни искала его по углам. Все шло как-то не так… Впервые столкнувшись в холле со Снейпом, она с трудом сдержалась, чтобы не выхватить палочку, и то только потому, что Люциус строжайше ее предупредил:

– Он сейчас фаворит.

Белла никак не могла понять причин такого поведения Лорда. Было ли оно по-прежнему связано с той проклятой тайной? Почему в фаворе этот ублюдок, скрывавшийся под крылышком Дамблдора, а не она, самая преданная? Еще ее, как ни странно, волновал Малфой. Он сильно изменился за те годы, что они не виделись. В нем появилась какая-то растерянность, которую она не могла постичь. Это был уже не прежний холодный и надменный красавец. Нет, его черты по-прежнему оставались совершенными, только сквозь них можно было разглядеть маску вязкого, ни на секунду не оставляющего его страха.

– Скажешь мне: «Я была права»? – спросил он, когда они впервые остались наедине в его кабинете.

– Не скажу. Ты и сам это знаешь.

Он кивнул.

– Знаю. Но лучше бы я сел с тобой в Азкабан.

– Он же, кажется, простил предательство, так чего ты страшишься? Или ты еще что-то натворил?

Малфой нахмурился.

– Помнишь те вещи, что он нам с тобой дал? Кажется, это было действительно что-то очень ценное.

– Ты что, уничтожил…

– Нет, но распорядился я этим, признаюсь, довольно бездарно. В отличие от всего иного, подобного мне не простят. Он убьет меня, Беллатрикс, рано или поздно он меня убьет, – Малфой сделал глоток виски. – Ты заплачешь обо мне?

Она покачала головой.

– Нет. Я ни по кому не заплачу из тех, кого он решит осудить. Даже по себе.

– Счастливы одержимые.

– Быть может. Но мне кажется, ты еще можешь искупить свою вину.

– Блаженны заблуждающиеся.

– С тобой стало невозможно говорить!

– И не нужно. Я только прошу тебя: когда со мной что-то случится, приложи все усилия, чтобы защитить Нарциссу и Драко… В конце концов, ты мне кое-что должна. Есть поступки, которые требуют отдачи.

– За что? Если бы ты послушал меня и не предал его…

Люциус хмыкнул.

– Да при чем тут он. Я десять лет кормил твою кошку.

Беллатрикс улыбнулась. Все же было в Малфое что-то заставляющее сожалеть о том, что первой, кому удалось это в нем разглядеть, оказалась Нарцисса. Глупое такое сожаление, она ведь променяла человека на бога, но, наверное… Может быть… Теоретически… Узнай она, что эти глаза бывают живыми и даже теплыми, восхождение на пантеон не понадобилось бы.

– Я сделаю все, что смогу, и так, как смогу.

– Большего мне не нужно.

Ну да, он никогда не нуждался в чем-то большем, когда речь заходила о ней.

***

Если днем Беллатрикс терзалась тысячей сомнений, то ночи ее были прекрасны, потому что она проводила их с ним. Он по-прежнему никогда ее не звал, но и не гнал от себя. Она могла часами сидеть у его ног и смотреть, как он читает, чтобы просто насытиться самим фактом его присутствия в своей жизни, и, казалось, в такие мгновения влюблялась в него заново. Слово было обретено и найдено, она, терзаемая им, ревновала его, кажется, даже к ручной твари и чашке густого кофе, но ведь даже такое безумие имело смысл, потому что она единственная видела, как он спит. Его бледные обескровленные руки терзали подушку в прежнем смятении, а беспамятство было таким чутким, что она боялась дышать, чтобы не смести прочь эти его немногие часы отдыха. Как жила она этими часами! Как боялась сомкнуть веки, утратив хоть миг! Слишком долгое ожидание. Когда так отчаянно чего-то хочешь, приз может быть только прекрасен, иначе возникнет вопрос, а имели ли все эти жертвы смысл? Имели! Потому что ошибаться – это всегда очень больно. Она больше не в силах обманываться, и это навсегда… Навсегда.

– Меня раздражает твой взгляд.

– Простите, мой Лорд.

Она поспешно отвернулась. Он медленно перевернул страницу. Как дать ему понять, что для нее ничего не изменилась? Как много значит для нее его целовать, даже если у его языка такой устойчивый привкус тлена. Как прекрасно сейчас и это заточение, и даже долгое бездействие, просто потому, что у него много времени, и самая важная его часть принадлежит ей.

– Нужно многое сделать, – проговорил он задумчиво.

На это мог быть один ответ.

– Я готова.

Он едва улыбнулся уголками безгубого рта. Такой ответ ему всегда нравился.

– К Нарциссе явился домовой эльф, который много лет служил вашей семье. Он поведал ей кое-что интересное.

– Что, мой Лорд?

– Кое-что об очень дорогом для Гарри Поттера человеке, очень ему преданном. Речь идет о твоем кузене Сириусе Блэке.

– Я убью его за это! – она действительно негодовала. Ее кровь предавала что-то для нее важное слишком часто, чтобы прощать.

– Убей, но в этих новостях нет ничего для меня нового. Северус прекрасно играет свою роль и держит меня в курсе основных событий. Некоторое время я уже снабжаю мальчишку нужными нам видениями. У Малфоя появился план. Он может сработать и даст мне то, что я желаю получить.

– Что, мой Лорд?

Он задумался.

– Пророчество, Беллатрикс. Мне кажется, я не постиг его в полной мере. Даже если я имею еще не одно право на ошибку…

Белла знала, что она такого права не имеет. Еще столько же лет тоски? Она не выдержит. Не должна ошибиться.

– Я добуду его, мой Лорд.

– Добудь.

***

Мир снова сузился до одного стремления – быть ему полезной, но она не оправдала его надежд… Она все время их не оправдывала, словно попала в какой-то замкнутый круг. Была заговорена на неудачу. Никогда еще Лорд не был так ею недоволен, и она обвиняла в провале кого угодно, лишь бы оправдаться самой.

– Интересно, кто предупредил членов Ордена, что мальчишка Поттер в министерстве? Из-за кого твой муж в тюрьме?

Нарцисса сидела у зеркала, бледная, как мел, и, подобно Люциусу, не желала прислушиваться к голосу разума.

– Ты хочешь во всем обвинить Снейпа? Беллатрикс, сколько можно? Я понять не могу, за что ты его так ненавидишь?

Белла и сама не могла сформулировать это до конца, и, может быть, поэтому Темный Лорд ее не слушал. Дело даже было не в том, что Мастер Зелий принес пророчество, которое стоило Беллатрикс стольких лет жизни, не в том, что он удостоился особого прощения и даже расположения их повелителя. Нет, у нее была и главная причина. Было в Снейпе что-то такое… Один безумец в толпе всегда узнает собрата. Белла видела запертое в нем чувство, такое же разрушительное и всепоглощающее, как и то, что терзало ее, хотя нет, наверное, иное. Его чувство было столь же сильным, но оно не опиралось на будущее, не несло в себе и тени надежды. Он умело его прятал, только иногда губы кривила полная горечи усмешка, а в глазах появлялось странное застывшее выражение. Такое бывает у смертников, уже точно знающих, где выстроен их эшафот. Беллатрикс боялась таких людей, потому что не умела их ломать. Что можно было отобрать у Снейпа? Какую боль причинить, если все, что можно, ему, похоже, уже причинили? Ей казалось, что Темный Лорд этого не замечает, что он немного не прав, доверяя человеку, которому уже нечего терять.

– Назови это моей интуицией.

– Она иногда подводит всех нас.

С ее сестрой невозможно было говорить. После того как Люциус попал в Азкабан, Нарцисса, казалось, в одночасье замкнулась в себе. Ее больше ничто не интересовало, кроме собственного ребенка и его безопасности. Темный Лорд уделял Драко все больше внимания, и Беллу это радовало, а Цисси, кажется, приводило в ужас. Какая глупость, неужели она не хотела, чтобы у их семьи был шанс искупить свои ошибки служением?

Она была там, когда Темный Лорд при немногочисленных свидетелях посвятил в свой план Драко Малфоя. Видела жалкие попытки племянника, несмотря на испуг, держаться с достоинством, и ласково сжала его плечо.

– Это великая честь.

Мальчишка затравленно кивнул и, подталкиваемый ее рукой, принялся благодарить Темного Лорда за оказанную честь, но, стоило им выйти из комнаты, кинул на мать полный отчаянья взгляд и убежал к себе. Нарцисса тут же бросилась к двери.

– Куда ты?

Беллатрикс преградила ей путь.

– С дороги! – никогда она не видела свою сестру столь одержимой. – Пусти меня, Белла, ты сейчас ничем не можешь помочь моему сыну, никто сейчас не сможет, кроме него.

Она должна была помешать Нарциссе сделать глупость, но не смогла. По-хорошему, стоило предупредить Лорда о ее выходке и состоявшемся разговоре со Снейпом, но она знала, что не сделает этого, и даже связала своего врага и эту безумную, отчаявшуюся женщину Нерушимой клятвой. Она сделала это, как ни странно, не ради сестры. Ради Цисси она уже давно ничего не делала – слишком поистерлись все родственные привязанности, не выдержали сравнения с ее великой любовью… Но было еще кое-что, заслужившее ее последнюю благодарность. Вернее, кое-кто. В миг принятия решения она вспомнила солнечный день в саду, по которому прогуливались белые павлины, и себя, юную и совершенно беззаботную, сидящую на бортике фонтана, искрящуюся от радости, смеющуюся до боли в животе, когда еще совсем молодой Малфой – на четыре года ее младше – с самоуверенным лицом заявил:

– Не рекомендую тратить время на Долохова, дорогая Беллатрикс. В этом сезоне ты спишь со мной.

Как веселилась она над его категоричностью и надменно вздернутым подбородком! Ей так хотелось щелкнуть его по носу и сказать что-то обидное про то, что она для него слишком хороша, и таких молодых глупцов она повидала достаточно, но он пресек готовые сорваться с губ слова одним взглядом – «Это не обсуждается» – и поцеловал ее. Тогда Беллатрикс расхотелось и в самом деле о чем-либо говорить. Быть может, она всегда искала для себя человека, способного принимать решения за нее. И она нашла. Не в Малфое. Хорошо, что не в нем. Слишком он был человеком, слишком много его слабостей она разглядела, и не нужно было даже вспоминать, но… Ведь у каждого в мире должен быть человек, который будет кормить твою кошку десять лет, до самой ее смерти. И что-то заставляло хотя бы раз, напоследок, перед тем как выкинуть еще один кусок души, быть благодарной.

Она была. Ничего не сказала Темному Лорду о том, что скрепила сделку, вызывающую у нее отвращение. Почему Нарцисса так боялась смерти своего ребенка? Ведь нет ничего более славного, чем погибнуть ради того, во что свято веришь? Или этот мир уже лишился всякого благородства, и мучеников, непоколебимых в своей вере, не осталось? Все разбежались по углам, преследуя свои жалкие личные цели. Подвиги во имя бога совершать некому. Она бы хотела! Но у нее не получалось...

***

Все тот же порочный замкнутый круг ошибок. Когда Снейп убил Дамблдора, Нарцисса ликовала, как дитя на параде, не понимая, что этот человек просто еще раз унизил их семью, показав ее беспомощность. Возвращение Люциуса тоже принесло его жене странную тихую радость, которая прорывалась сквозь маску настороженности. Беллатрикс была далека от того, чтобы ликовать. Человека, что пришел в свой дом как гость, она не знала. Люциус не просто изменился, это был кто-то другой, незнакомец, присвоивший себе его черты.

– Не понимаю... что ты творишь? – спросила Беллатрикс, когда заметила, что он целый час сидит в своем кабинете, глядя в одну точку. Малфой вздрогнул, словно ее слова вернули его в мир живых людей из какого-то не самого приятного места.

– Я отчаиваюсь, моя дорогая. У меня больше ничего нет. Мой дом мне не принадлежит, у меня нет работы, мои связи оборваны, жена и сын в немилости, как, впрочем, и я сам. Мне остается только ждать, пока, наигравшись моим отчаяньем и устав наказывать, Темный Лорд меня не убьет.

Она не желала это слушать.

– Что ты такое говоришь! Все разрешится. Ты умен и еще можешь быть полезен, если прекратишь нести всякую ересь и докажешь свою преданность.

На это Малфой сказал слова, показавшиеся ей святотатством.

– Я не уверен, что эта преданность еще существует.

Она огляделась по сторонам, словно испугавшись, что их услышат.

– Не смей так говорить! В этом все твои проблемы, Люциус, ты вечно что-то рассчитываешь, а иногда надо просто верить! Темный Лорд победит, и все изменится.

– Изменится что? Ему надоест дергать нас за ниточки просто потому, что он это может?

– Заткнись и предприми что-нибудь!

– Зачем? Потому что выглядит забавнее, когда бабочка, насаженная на иглу, немного подергает крылышками перед смертью? Возможно, уничтожив меня, он оставит в покое мою семью.

– Не думай так, – она не понимала, отчего Малфой отчаивается.

– Считаешь, что не оставит? – усмехнулся он.

– Нет, речь не об этом. Я не хочу, чтобы ты умер.

Он посмотрел на нее устало.

– Боишься меня потерять?

– Чтобы потерять что-то, надо этим сначала хотя бы владеть, а ты моим никогда не был, – Беллатрикс не понимала, отчего вдруг воскресла та старая обида. – Просто тебе надо больше верить в то, что мы делаем.

– Я верил, довольно долго верил, Беллатрикс, и даже понимал значение жертвенности, – Малфой откинулся на спинку стула и устало опустил веки. – Может, конечно, по-своему, но понимал. Я хотел на тебе жениться, сейчас я уже не могу ничего утверждать, но, кажется, тогда я тебя любил. Ты раскрашивала мой мир, с тобою все приобретало приятный привкус азарта.

Она не могла понять, зачем он сейчас ей лжет.

– Ты сказал, что хуже у тебя не было.

Он хмыкнул.

– Ну, наверное, теперь очевидно, что я лгал. Впрочем, это не повод извинять меня за те слова, потому что я совершил то, что совершил, мне приказали тобою пожертвовать, Беллатрикс, и я это сделал. Темного Лорда заинтересовали твои качества, но он счел, что такой слуга, как ты, прекрасен, только когда зол на весь мир и одержим чем-то одним. Мне была поручена миссия довести тебя до озлобленности, а одержимостью он занялся уже лично. Думаешь, мне было просто так с тобою поступить? Нет, не слишком, но, наверное, все, что происходит, – к лучшему. Я начал играть в любовь с Нарциссой и не заметил, как она переросла в чувство гораздо более сильное, чем то, что я испытывал к тебе. Ею и нашим сыном я пожертвовать уже не смогу. Для меня это значит расстаться со слишком многим, тем, что важнее самых заманчивых перспектив.

Беллатрикс молчала. Не потому, что ей нечего было сказать, просто ее переполняла странная горечь, которую очень хотелось изжить. Вся ее жизнь была построена на лжи и обмане? Нет, она не обманывалась, и в словах Малфоя нужно было искать иной смысл, кроме минувших потерь. В них должно было быть что-то прекрасное, иначе зачем…

– Значит, он желал меня для себя?

Малфой пожал плечами.

– Желал. Уж не знаю, для чего – для войны или для постели, но да, он хотел тебя получить.

Она встала с кресла, в котором просидела весь разговор, и улыбнулась. Сначала натянуто, но с каждой секундой, что впитывалось в нее это откровение, улыбка расползалась по лицу все сильнее.

– Ты прав. Все, что происходит, – к лучшему. Если я была ему нужна…

Малфой ее перебил.

– Ты и сейчас нужна. Просто у него, как и у меня, есть то, что нужнее.

– Неважно. Все, что происходит с тобой, больше не важно, Люциус, – она на самом деле поняла, что старая обида отпустила. Он сказал главное: никогда она не была неудачлива там, где речь шла о чем-то для нее важном, а значит, не проиграет и теперь. Не обманется, никогда не потеряет то, что желанно, даже если не сможет до конца обрести. Но ведь сам путь, то, что она идет им, – уже победа. Она дойдет. Неважно, до чего, главное – верить, что у вечности тоже можно выиграть.

– Если я нужна ему, я у него буду всегда.

– Ты чокнутая. Но, знаешь, я уже устал тебе об этом говорить.

– И не говори. Мне больше ничего от тебя не нужно, Люциус. Ты сказал все, что я хотела услышать, и что не хотела – тоже. Поступай как знаешь. Если он сочтет нужным тебя убить, пусть убивает. Меня не слишком это опечалит, и к черту кошек. У нас взаимных долгов больше нет. Не осталось ничего взаимного вообще.

Он посмотрел на нее очень печально, но кивнул.

– Ты сгоришь. Не знаю, проживу ли я достаточно, чтобы это увидеть, но я чувствую, что это произойдет. Судьбу можно изменить, но у тебя не получится. Нельзя ставить на карту все до последнего кната.

Она хмыкнула.

– Ты не ставил, а теперь платишь за свою неспособность рисковать. Кто-то из нас в итоге непременно проиграет – так в чем разница ставок? Сорвать банк, испытывая судьбу возможностью прогореть вмиг, или медленно растрачивать себя на незначительные ставки?

Он пожал плечами.

– Разница в том, Беллатрикс, что я буду о тебе сожалеть. У меня еще остались крупицы человечности… немного, но их хватит, чтобы, бросив горсть земли на твою могилу, найти в себе силы сказать, что я рад был наличию тебя в своей жизни, и меня печалит образовавшаяся пустота, потому что тебя было много, и иногда я радовался, что ты есть.

Она вышла из кабинета, потому что так и не нашла слов, чтобы что-то ему ответить. Малфой пугал ее вдруг обнаружившимся в нем количеством искореженной, но все-таки души. Ее попытки докричаться до своей тонули в каком-то липком темном мареве намеренья никогда больше не терять самое важное. Она выбрала цель, или за нее кто-то осуществил эту сделку по продаже части божественной сущности – не так уж важно. Главное – она есть, и у нее есть личное божество. Ничто так не успокаивает, как своевременная молитва.

– Можно, мой Лорд?

Он оторвался от изучения каких-то пергаментов на столе, его змея подняла голову и неодобрительно взглянула на Беллатрикс, недовольная, что помешали ее сну на теплом, нагретом от очага полу.

– Только не отвлекай меня.

От погони за вечностью? Она больше не посмеет. Белла поняла, что не боится теперь ни его гнева, ни конкуренции. Кто бы ни склонял колени перед троном, она будет нужной, трофеем, который завоеван, и даже если пылится в углу – это все равно награда, о которой приятно вспоминать.

– Я вас люблю, мой Лорд, – ну вот, она сказала это, а мир не рухнул в одночасье. Ненужные слова его собой не осквернили, и ничего такого страшного, непоправимого не произошло.

– Я знаю, Беллатрикс. А теперь помолчи.

Она замолчала, наблюдая за его склоненной к столу спиной, и это было великолепное, какое-то спокойное и уже вполне женское, а не мистическое любование. Она желала для него и победы, и вечности не ради изменения мироздания, а чтобы вот так сидеть и часами на него смотреть. Жить просто потому, что он в этом мире есть. Иное существование для нее уже невозможно, а чем, какими обстоятельствами это определено, совсем не важно.

***

И все же Малфой отравлял собой ее мир. Вернее, это его страх отравлял, и Белла уже почти мечтала, чтобы он как можно скорее оступился. Презрение Лорда к этому своему слуге прогрессировало и коснулось и ее, Беллатрикс. Нет, ее ни в чем не ограничивали, но каждое упоминание о несовершенствах ее проклятой семьи отдавалось в сердце глухой болью. Она же не была такой. Да, совершила одну ошибку в самом начале, но потом ведь убивала каждого из тех, кто смел встать на пути ее господина. Взять хотя бы Сириуса… От нее требовали новых трофеев? Она согласна, выпади хоть один шанс.

Потеряв последнюю толику страха, что господину она не нужна, Белла могла бы быть счастлива, если бы не этот проклятый Люциус со своим извечным пессимизмом.

– Завтра! Завтра мальчишка Поттер будет схвачен.

Малфой смотрел на свою руку без волшебной палочки, за которую цеплялась Нарцисса, она держала ее так, словно стремилась влить в нее всю себя и как-то компенсировать супругу ту жертву, что он приносил, отвергая собственное достоинство ради попытки выжить. Белла видела, как ее сестра смотрит на мужа с нежностью и страхом, словно он смертельно болен. Цисси боялась, что однажды ему надоест мириться со всеми капризами Лорда, быть все время испуганным и жалким, и тогда Малфой, чтобы избавить свою семью от направленного на нее из-за него гнева, просто сведет счеты с жизнью. Беллатрикс было плевать на ее опасения. Малфой был слишком труслив, по ее мнению, чтобы так поступить, и просто играл жертву, наслаждаясь той радостью, что была пока еще ему доступна, – слепым обожанием жены.

– Завтра? Напомни мне, какая это по счету попытка?

Как он ее бесил! Раздражал неимоверно, потому что заставлял вспоминать все эти промахи, снова чувствовать себя запертой в четырех стенах в холодной камере в томительном, полном боли ожидании, в страхе потерять надежду. Что если… Она гнала этот вопрос от себя.

Когда план Лорда провалился, она несколько часов прорыдала в своей комнате, потому что должна была последовать новая битва, а значит, еще часы страха, который забирался под кожу. Ее уже ничто не могло спасти, она сходила с ума от отчаянья. Нет, она не понимала, откуда этот ужас, не от недостатка же веры? Ее Лорд победит, в нем она никогда не обманется.

– Могу я пойти с вами? Ну пожалуйста, мой повелитель, если я не смогу помочь, то мешать точно не буду. Умоляю…

– Нет, Беллатрикс. Я должен все сделать сам.

– Но, мой Лорд…

– Нет.

Всю ночь она просидела на его постели, обняв подушку, старясь отыскать следы знакомого запаха, но он отсутствовал. Ее будущее ничем толком не пахло: только смертью, только страстным желанием не потерять. Малфой был не прав – только теперь она, кажется, дошла до полноты своего безумия.

Не утешали отчеты и газеты. Все шло хорошо и по плану, но политика – это не то, что когда-либо интересовало Беллатрикс, ее терзало ожидание развязки. Казалось, Азкабан ничему не научил Беллу: ждать по-прежнему было самым сложным. Победы и только победы, потому что беды быть не могло, и горя тоже, она просто не останется в мире, в котором не будет ее повелителя, но если что-то пойдет не так… Если ее снова ждут годы пытки, что она выберет на этот раз? Белла не знала. Вместо ответа в голове возникала только какая-то пустота, и глаза начинали отчаянно слезиться. Бредя в этой пустоте, она делала глупости. Совершала непростительные ошибки.

@темы: Мгновение застывшего полёта.(+2) - фанарт

---

Мгновения застывшего полета .(автор:Tasha 911)

Глава 2

– Абсурд! Люциус ведет себя возмутительно. Я не понимаю, зачем тебе вообще уезжать, когда никому из нас ничего не угрожает. Мы на грани полной победы!

Нарцисса держалась, как обычно, спокойно, только была немного бледна: рождение наследника плохо сказалось на ее здоровье, как, впрочем, и волнения за его судьбу. Мальчишка появился на свет слабым и болезненным. Если бы у Беллатрикс были сыновья, они никогда не были бы такими. Эти размышления всегда причиняли ей боль. Супружество с Родольфусом было номинальным, она никогда не изменила бы своему истинному избраннику, а с Темным Лордом они о детях не говорили. Зачем потомки тому, кто намерен жить вечно? И все же было в Нарциссе и ее материнстве что-то такое, что без меры раздражало, как и в отцовстве Люциуса, осторожность которого, казалось, начинала переходить все допустимые границы.

– Послушай, это не имеет никакого отношения к вашим делам. Просто нам с малышом Драко нужен свежий морской воздух.

– Осенью?

– А что такого в осени? Море – оно всегда море. Мы немного поживем на юге Франции, вот и все.

– А половину своего состояния Малфой перевел в банки на континенте, чтобы обеспечить тебе средства на булавки? Если Лорд узнает…

Нарцисса холодно на нее взглянула.

– А от кого он узнает?

Беллатрикс сдалась. Да, это была ее слабость, ей тоже порою было необходимо знать, что у нее есть близкие люди, и она могла скрывать, что они не безгрешны, пока дело не доходило до самой важной составляющей ее собственной жизни.

– Это похоже на предательство.

– Беллатрикс, это просто осторожность. Люциус – хороший муж и отличный отец, он не хочет нами рисковать.

– Он – прежде всего Упивающийся смертью. Наши цели важнее любых страхов!

Цисси не намерена была с ней спорить, но и согласиться не спешила.

– Если бы у тебя были дети…

– Я не прятала бы их по углам в дни, когда каждому из нас стоит радоваться в ожидании победы.

– Белла, – Нарцисса встала с дивана и подошла к столику с напитками. – Бокал вина?

– Не уходи от ответа. Думаешь, я не знаю, кто за всем этим стоит? Этот твой новый приятель – просто зарвавшийся интриган. Как ты вообще можешь принимать в своем доме человека, который работает на Дамблдора?

– Напомнить, по чьему приказу?

– Он не очень-то и возражал! Да я скорее умерла бы, чем отправилась в это гнездо магглолюбцев.

Нарцисса обернулась.

– Может, именно поэтому не ты сейчас являешься доверенным лицом Темного Лорда, а Северус? Иногда польза, приносимая слугой, куда важнее, чем те громкие слова, что он произносит.

Беллатрикс возмутилась.

– Но я полезна! Я руковожу всеми карательными операциями, и Лорд доверяет мне, он дал мне на хранение очень важную для него вещь.

– Ну, тогда можно сказать, что он бесконечно доверяет и Люциусу, потому что ему он тоже кое-что отдал. Но знает ли хоть один из вас, насколько на самом деле важны эти предметы? Извини, но неожиданное раздаривание школьных дневников и золотой посуды напоминает мне какую-то комедию. Словно кость, брошенная собаке, чтобы она потратила время, надежно ее закапывая, и не отвлекала своим скулежом от более важных дел.

Цисси говорила какие-то святотатственные вещи. Лорд никогда не совершал необдуманных поступков, он не потратил бы ее время на что-то нелепое.

– Это жест доверия. Для него важно, чтобы эти предметы были сохранены.

– Тогда повторюсь, тебе нет смысла осуждать Люциуса за его решения. Есть ли что-то, чего Темный Лорд не знает? Доверил бы он ему, если бы осуждал?

Белла немного успокоилась, приняв у сестры бокал вина.

– И все же твой муж ведет себя странно.

Цисси, как обычно, перевела все в какую-то непостижимую плоскость.

– Это просто первые симптомы отцовства, – она очень нежно улыбнулась. Беллатрикс это опять разозлило.

– Да о чем ты говоришь? Сейчас надо думать о другом! Я не доверяю Снейпу.

Цисси пожала плечами.

– А нам с Люциусом он нравится. К тому же, ему доверяет Лорд, а ты сама говорила, что он никогда не ошибается.

Беллатрикс кивнула. С этим она не могла не согласиться, даже если иногда ей этого и хотелось.

***

Она замерла у двери, едва заслышав тихие голоса.

– Ты хорошо поработал, Северус. Теперь, когда мы их нашли, все будет даже слишком легко.

– Но как вы их нашли?

– Это не столь важно.

– Я все же до сих пор не могу понять, почему вы не выбрали Лонгботтомов. Они более публичные люди, чем Поттеры, все могло решиться раньше.

Голос Лорда звучал задумчиво.

– Это никогда не стало бы истинным выбором, Северус. Чистая магическая кровь – вещь бесценная, и проливать ее без необходимости не стоит. У меня такой потребности нет, потому что другой мальчишка имеет куда меньшую для меня значимость.

– Мой Лорд, осмелюсь напомнить, что вы обещали мне…

– Северус, ты говоришь об этом слишком часто. Я начинаю думать, а доверяешь ли ты моему слову?

– Полностью доверяю, но для меня это важно.

– Твоя грязнокровка останется в живых, если это не будет мешать моим планам.

– Спасибо, мой Лорд.

– Ты заслужил право на маленькие слабости. Но сейчас давай прервемся, нас подслушивают. Ты можешь войти, Беллатрикс.

Она проскользнула в комнату. Темный Лорд и Снейп сидели у камина, близко сдвинув кресла. Это бесило ее больше, чем суть подслушанного разговора. Этот чертов крючконосый зельевар слишком далеко вторгся на ее территорию. Он не очень любил общаться с Беллатрикс, вот и сейчас поспешно встал.

– Если у вас, мой Лорд, больше не осталось ко мне вопросов, я вынужден вернуться к работе.

– Вынужден, – тихо усмехнулась Белла, но Лорд ее услышал.

– Я хочу, чтобы ты раз и навсегда уяснила, Беллатрикс. Северус оказал мне достаточно услуг и заслужил мое доверие, – он обернулся к Снейпу. – Можешь идти, я жду тебя через неделю, чтобы обсудить окончательные детали нашего плана.

Зельевар поклонился и покинул комнату. Беллатрикс пообещала себе непременно отомстить за то, что из-за него ее отчитали. За то, что она точно не знает, что именно должно произойти через неделю и почему Темный Лорд настолько заинтересовался Поттерами, что среди его сторонников появился этот толстый трусливый Питер Петтигрю. Его не видел никто, кроме нее и Малфоя, всякий раз провожавшего его к Лорду тайно от остальных Упивающихся смертью и от того же Снейпа. Даже Беллатрикс стала свидетелем их встреч случайно, потому что однажды Люциуса задержали дела, и он попросил ее проводить к Лорду этого низкорослого человечка.

– Мой господин?

Волдеморт задумчиво на нее взглянул и снова прочел все ее мысли.

– Не спрашивай, Беллатрикс.

Она села на ковер у его ног.

– Не буду, господин. Но я все же не доверяю Снейпу.

– Я не доверяю никому, Беллатрикс, даже тебе. Самая надежная верность слуг – это когда ты не оставляешь им шанса тебя предать. Завтра ночью я отправлюсь на прогулку. О ней никто не должен знать, даже Люциус.

– Но вы сказали «через неделю»?

Он усмехнулся.

– Зачем моим слугам лишние бессонные ночи? Снейп свою миссию выполнил, Малфой – тоже. Теперь я должен все закончить, и ничье вмешательство мне не нужно.

– А я? Могу я пойти с вами?

– Нет, Беллатрикс. Ты будешь ждать меня с победой.

Больше всего на свете она ненавидела ждать. Самое пустое и нервное времяпрепровождение – мерить шагами комнату, вздрагивая от каждого шума. Только ради него она готова была его терпеть, даже если это терпение было самой страшной карой.

– Я буду ждать.

Он коснулся ее щеки.

– Я вернусь.

***

– Уймись, Беллатрикс! – Родольфус вложил в ее руку бокал с виски. – Лорд часто совершает поступки, о мотивах которых мы можем только догадываться, но никогда еще он не ошибался, и никакая опасность ему не грозила.

Белла кивнула. В моменты, когда ей, одолеваемой дурными предчувствиями и паникой, требовалось утешение, она всегда шла к мужу, и тот никогда от нее не отворачивался. Если бы Беллатрикс спросили, считает ли она кого-то в этом мире своим единственным другом, она назвала бы его имя без тени сомнения. Их брак складывался несколько странно, но в нем все же жило доверие. Когда Родольфус и его брат Рабастан присоединились к Упивающимся смертью, у нее появилась настоящая семья, в кругу которой можно было обсудить все волнующие проблемы.

– Я знаю, но все же… – она сделала глоток виски и погладила кошку. – С утра меня терзает скверное предчувствие, я никак не могу понять его природу, но мне не удается игнорировать этот холодок.

– Ну что может случиться, дорогая сестра? – спросил Рабастан. – Темный Лорд – величайший из волшебников, ему никто не в состоянии противостоять, даже Дамблдор!

Зря он назвал это имя в присутствии Беллатрикс, оно породило еще большую тревогу. Если, по ее мнению, ее повелитель кого и опасался, так это старого маразматика. В конце концов, тому хватило сил, чтобы победить Гриндельвальда. Снейп принес это чертово пророчество, Снейп работал в Хогвартсе с Дамблдором, Снейп… Ну почему Малфой от него в свое время не избавился? Сколько нервов это сберегло бы Беллатрикс! Но демонстрировать свое смятение она была не намерена.

– Вы, несомненно, правы. Меня волнует, как мало я знаю о том, что происходит в последнее время. Темный Лорд не слишком щедр на правду.

– Наверное, дело важное, но потом, скорее всего, все снова вернется в прежнее русло, и он будет более откровенен с тобой.

Беллатрикс ласково сжала ладонь мужа. Как она могла думать когда-то, что их брак неудачен? В конце концов, Люциус оказался прав: все отношения строятся на том, что в них вкладываешь. Они уже давно не имели друг от друга тайн, и это доверие стало более прочной связью, чем чувства. Она спокойно относилась к тому, что ее супруг предпочитает мужчин, – это он сообщил ей, едва она завела разговор о том, что не намерена делить с ним постель, – и получила взамен друга, который сейчас уверял, что у нее все наладится с ее могущественным любовником.

– Я, пожалуй, пойду к себе, – она встала. – Голова разболелась.

Белла не солгала: боль, что сжимала ее виски весь вечер, стала совсем невыносимой.

– Прими зелье.

– Конечно, – но совету она не последовала: целебным отваром было не унять тревогу.

У себя в комнате Беллатрикс, не раздеваясь, упала на постель и прижала к себе кошку. Маленькое тельце не давало достаточно тепла, но разжечь камин она была не в силах. Уходил, прощаясь, дождливый серый октябрь; его последняя ночь выдалась ветреной и какой-то влажной. Тоскливо, как слезы, стекали по стеклу крупные капли, а душу Беллы заполняла какая-то странная пустота. Она пыталась ее наполнить. Вспоминала тот первый танец, разжегший пожар, потушить который времени оказалось не под силу. Вспоминала улыбку, которой невозможно было не верить, и впервые беззастенчиво шептала:

– Люблю… Как же я его люблю...

Кошка лежала рядом и не шевелилась, не в силах ничего сказать об этом глупом и таком несвоевременном признании, уже омытом кровью жертв, брошенных на его алтарь, и никому толком не нужном. Все было слишком очевидно и без слов; все, на что они сгодились, – это произвести какую-то странную трансформацию в душе самой Беллатрикс. Ей захотелось взаимности. Хоть вздоха, хоть взгляда, чтобы он хоть раз утешил ее и назвал своею. Один раз просто признался в небезразличии, и она была бы счастлива. Ей больше от жизни ничего не было нужно.

– Но это невозможно, киса. Мы обе знаем, что его избранница – вечность, но не уйдем. Мы, киса, никогда не уйдем, потому что любим, а в паре всегда так: один любит, а другой – позволяет любить. Он нам позволял, киса, все эти годы позволял, а значит, мы никуда и никогда не денемся от него и будем мечтать до последнего вздоха, даже зная, что ни одна из наших надежд не сбудется, и будем ждать так долго, как потребуется, как бы больно ни было, научившись терпению...

Когда час спустя ее Метка вспыхнула раздирающей тело болью, а в комнату едва вполз задыхающийся, баюкающий свою руку Родольфус, она не плакала и не кричала. Ее тело могло страдать, но душа была совершенно спокойна. Такую любовь, как ее, нельзя было потерять. Она была единственной постоянной величиной, и все, что сейчас требовалось, – только безграничная вера, способная удержать мир от разрушения.

– Беллатрикс…

Она, справляясь с болью, села, все еще обнимая кошку.

– Это ничего не значит, Родольфус. Он вернется, потому что обещал, а я поклялась ждать его с победой. – И она повторила про себя самые важные слова: «Пока этим миром правят глупцы, которые считают, что вечность не стоит потерянной души и что свет, каким бы блеклым и потерявшимся в изношенных догматах он ни был, способен одолеть тьму, я никогда не умру». – Пока я дышу, я буду ему верить.

– Что происходит? Что нам делать?

Она задумалась. Планов от нее никогда никто не требовал, и она не умела их составлять. Нужно было выяснить, что происходит, ни на секунду не позволяя страху или сомнению овладеть умом. Был один-единственный человек, у которого она привыкла искать ответы.

– Я отправляюсь к Малфою. У Люциуса много связей, и он наверняка уже дергает за все ниточки, чтобы прояснить ситуацию. Вместе мы узнаем, что произошло с повелителем, и решим, чем можем ему помочь.

Кажется, ее ровный тон успокоил мужа.

– Ты совершенно права. Наверняка какое-то недоразумение.

***

– Он мертв, – это прозвучало вместо приветствия. Она семь часов прождала Люциуса у него дома, чтобы услышать это? – Я только что из министерства, там уже вовсю начали праздновать.

Малфой на ходу снял мантию и, кинувшись к тайнику в кабинете, начал вытаскивать из него документы, быстро их сортируя и кидая пергаменты в камин, который разжег взмахом палочки.

– Что за бред ты несешь?

Он ее не слушал.

– Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Упомянут напал на дом Поттеров, убил обоих, атаковал их ребенка, но что-то пошло не так, и он сам погиб, исчез бесследно.

– Да что ты говоришь! И как ты о нем говоришь!

– Со всем уважением. Но мне надо привыкать готовить речи для суда. В Азкабане несколько Упивающихся смертью, как только до них дойдет известие, а я уверен, авроры донесут его по горячим следам, они заговорят и начнут называть имена. Наши с тобой точно прозвучат, и к этому нужно быть готовыми. Я склоняюсь к мысли насчет Imperio. Если ничего подозрительного не оставить, они не смогут доказать, что я действовал по собственной воле. Тут может пригодиться твой покойный кузен. Не знаю, чем он так разочаровал Темного Лорда, но факт остается фактом: Регулус был Упивающимся смертью, он мертв, и самое время повесить на него всех собак. Он мог нас с тобою околдовать, после его исчезновения заклятье спало, но мы уже носили Метку.

Беллатрикс не понимала, о чем он рассуждал, почему так суетился. Разве Люциус не мог понять самого главного?

– Он жив! Я не усомнилась бы в этом, даже увидев тело.

Малфой дернул вверх рукав мантии и рубашки, так, что отлетела пуговица, и продемонстрировал гладкую кожу предплечья.

– А это не достаточное доказательство?

– Нет! Всему найдется объяснение. Возможно, он серьезно пострадал и нуждается в нашей помощи. Мы должны отыскать его!

– Ну, ищи, – Люциус снова отвернулся к камину. – А мне надо позаботиться о себе и своей семье.

Беллатрикс пыталась увещевать.

– Он не погиб. Я понимаю, почему ты так напуган. Люциус, твой рационализм тебя обманывает, сейчас мы должны опираться только на свою веру. Темный Лорд говорил, что никогда не умрет, и я не вижу смысла подвергать его слова сомнению.

Малфой посмотрел на нее с сожалением.

– А может, он обманывал сам себя? – Беллатрикс даже задохнулась от такой дерзости. – Пророчество не переиграть. Мы не знаем, что в нем, может, там нечто достаточно фатальное, во что Темному Лорду просто не нравилось верить? Я тоже отнюдь не счастлив из-за того, что произошло, но если мы хотим сохранить себя для дальнейшей борьбы, если все еще желаем однажды сделать этот мир подвластным своей воле, нужно опираться только на факты и отступить. Темные лорды приходят и уходят, а мы, армия, остаемся в ожидании нового полководца. В этом весь смысл, Беллатрикс, в цели, а не в том, кто ее воплощает. Сейчас для меня важнее обезопасить Нарциссу и Драко; как только я это сделаю, можно будет подумать о продолжении нашей войны.

– Как ты можешь? Он и есть наш новый мир!

– Не наш, а твой. В моем много не менее значимых вещей.

Беллатрикс выхватила палочку.

– Crucio!

Ее ярость требовала выхода. И как она однажды могла подумать, что он смел, хитер и прекрасен? Почему ей было больно терять его, всего лишь расчетливого эгоиста? Разве мог он понять всю силу ее веры? Как он смел рассуждать о политике, кода речь шла о боге? Сейчас рухнувший на пол, бьющийся в конвульсиях Малфой был жалок. Вся его холодная красота обернулась лишь судорогами и какофонией криков. Сколько таких сцен она повидала. Даже самых независимых и гордых волшебников боль превращала в скулящее дерьмо, ничем не отличающееся от магглов. Только Темный Лорд был другим. Белла знала, что он иной, бессмертный и слишком совершенный, чтобы быть жалким. Она найдет его, если нужна ему, и разделит минутное поражение с той же верностью, с какой делила каждую победу. Но ей нужен был план, в самом деле нужен, поэтому она сняла заклинание.

Люциус сел на полу почти мгновенно, отдышался, растирая грудную клетку, и сплюнул сгусток крови в камин, затем, опершись на стоящий рядом стул, медленно, с трудом поднялся.

– Отлично. Теперь, если меня проверят, то не смогут не заметить, что я подвергся пыточному проклятию, – он снова стал жечь свои бумаги, правда, теперь настороженно стоя к ней вполоборота.

– Что мне делать? Я не отступлюсь. Если ты не поможешь мне, а меня арестуют, я сдам аврорам и тебя, и Цисси.

Малфой покачал головой.

– Не запугивай, я сумею обезопасить себя от твоих откровений.

– Я убью тебя.

– Тогда моей жене и сыну уже точно ничто не будет угрожать.

Она исчерпала все аргументы.

– Люциус, мы семья. Мы через многое вместе прошли, и я умоляю…

Он устало сел за стол, кинув в камин бумаги всем скопом.

– Может, с этого и стоило начинать? – она опустилась в кресло для посетителей и накрыла его руку своей. Малфой вздохнул, рассматривая ее скорбным взглядом. Он всегда был у него таким, когда Люциус заводил речь о ее безумии. – Ты же понимаешь, что шансов нет?

Она не верила в это, но спорить с ним сейчас не стала.

– Я жить не смогу, если не буду ничего предпринимать. Он вернется.

– Это вряд ли, но ты можешь все уточнить о произошедшим. Во-первых, поговори со Снейпом.

– Я не смогу выманить его из Хогвартса. Если он обманул повелителя, то будет скрываться там.

Малфой хмыкнул.

– Он будет скрываться и притворяться шпионом Дамблдора, если он попросту здравомыслящий человек, поэтому не суди сгоряча. Есть еще Питер Петтигрю. Снейп немного рассказывал мне об этой их школьной шайке, и когда Лорду понадобился один из них, я, найдя самое слабое звено, угрозами и посулами склонил его на нашу сторону, но могу только догадываться, зачем он был так нужен Темному Лорду и что они за закрытыми дверями обсуждали. Найди это трусливое ничтожество, угрожай, что выдашь его, и, возможно, он поведает что-то интересное.

Это была уже хорошая идея. Беллатрикс решила, что правильно сделала, что пришла именно к Малфою. Он мог быть трусом и трястись за свою бесценную шкуру, но ума ему было не занимать.

– Ты доверяешь Снейпу? С ним стоит связываться вообще?

Люциус задумался.

– У каждого из нас, помимо основной цели, есть личные мотивы. Я немного осведомлен о его мотивах от Мальсибера. Минувшей ночью произошло событие, которое может переставить для этого человека много приоритетов; пока я не пойму, случилось это или нет, я буду скрывать от него все, что могу скрыть, и не стану рассчитывать на ответную откровенность.

– Это значит, не доверяешь?

– Это значит, я не знаю, Беллатрикс. Есть и такой вариант между «да» и «нет».

Она задумалась.

– Тогда остается только Петтигрю.

– Не совсем. В августе Темного Лорда волновали в основном дела двух семейств, принадлежащих к Ордену, организованному Дамблдором для борьбы с нами. Да, Поттеры доминировали в его списке, но интерес коснулся еще и Лонгботтомов. Возможно, тут существует какая-то связь, и может найтись несколько интересных ответов на твои вопросы. Они могут знать, что с ним стало, ведь если верить тому, что сказал мне Снейп, когда добивался встречи с Лордом, подслушанное им пророчество знает Дамблдор, а это может означать, что он раскрыл его смысл тем, кого оно касалось. Лонгботтомы могут многое знать, а могут и не знать ничего. Эти отпрыски Света давно играют по нашим правилам и зачастую пренебрегают откровенностью.

– Спасибо. Я начну с Петтигрю, а закончу Лонгботтомами.

Малфой пожал плечами.

– Твое право.

Она встала и обошла стол, с каким-то щемящим грустным неудовольствием заметив, что он насторожился, но, тем не менее, позволил ей зайти за спину.

– Люциус… – она обняла Малфоя, удобно устроившись подбородком на плече и вдыхая не забытый аромат горьковатой свежести, исходящий от его волос. – Мы столько всего вместе пережили. Не отказывайся от нашего дела сейчас. Давай будем искать его вместе. Останемся вернейшими и ценнейшими из его слуг… тогда, вернувшись, он нас вознаградит так, как мы и мечтать не могли.

Он хмыкнул.

– Меня не сможет, Беллатрикс, потому что я знаю, что он мертв, это ты питаешь иллюзии. Да и какая награда компенсировала бы мне потерю самых близких людей? Что он может еще дать? Свою любовь? Это твоя, а не моя мечта. Расположение всех известных мне богов не стоит главного – жизни моих жены и сына. Как бы я ни хотел усовершенствовать свое существование, уже тот простой факт, что оно есть, значит многое.

Белле было грустно.

– Лорд убьет тебя, вернувшись.

– Он мертв.

– Да прекрати ты это повторять. Звучит так, будто тебе хочется в это верить! – тело Люциуса в ее объятьях снова настороженно напряглось. Белла отстранилась. – Или нет?

Он лживо согласился:

– Нет.

В это мгновение между ними навсегда встала стена, которую уже нельзя было преодолеть. Беллатрикс ушла, ни о чем больше не попросив. Люциус Малфой больше не был ее партнером, и вряд ли она смогла бы заставить себя снова разглядеть в нем что-то значимое.

***

– Рабастан, тащи сюда женщину, – она зло пнула носком туфли бессознательное тело мужчины на полу. Восемь часов пыток и никакой информации. Все с самого начала пошло не так. Попытавшись найти Питера Петтигрю, Белла выяснила, что его убил ее чокнутый кузен Сириус, которого почему-то тут же записали в Упивающиеся смертью. Возможно, в другой момент она посмеялась бы над этой шуткой, уж о таком последователе Темного Лорда она, несомненно, знала бы, но сейчас Беллатрикс просто сходила с ума от бешенства. Он оборвал своим безумным поступком важную ниточку, которая помогла бы ей во всем разобраться. Остались только Лонгботтомы. Она их выследила благодаря мальчишке Краучу, который прибежал к ней в страхе на следующий же день после исчезновения повелителя и оказался очень полезен. Благодаря должности отца Барти был вхож в любые кабинеты министерства, и ему не составило труда узнать адрес знаменитых авроров. На подготовку нападения ушло больше времени, чем она планировала, Беллатрикс пыталась привлечь тех, кто еще оставался на свободе, но многие, подобно Малфою, как крысы, попрятались по углам. И эти люди называли себя его верными слугами? Ничтожества! С ней согласились пойти только Родольфус, его брат и Крауч. Они прислушались к ее словам, она заразила их своей слепой, нерушимой даже под гнетом обстоятельств верой.

– Ну, ты хоть говорить будешь? – спросила она, когда Родольфус втолкнул в комнату Алису Лонгботтом. – Ты же мать. Хочешь оставить сына сиротой?

Та только посмотрела молча на кровь мужа на полу и сжала кулаки.

– Что ты можешь знать о материнстве? Вы все равно нас убьете.

Да, тут опыт Беллы был невелик, но она искренне считала, что ей не повезло: именно в этот день Лонгботтомы отправили сына к бабушке. В случае угрозы своему младенцу женщина способна рассказать все, но не любая: она сама ради Лорда никого бы не пожалела.

– Убьем. Но если ты будешь достаточно откровенна перед смертью, я не пойду потом за твоим сыном.

– Откровенна в чем? Мой муж сказал, что мы ничего не знаем ни о пророчестве, ни о том, где твой хозяин!

– Ложь! Вы обязаны знать, – по крайней мере, Беллатрикс всей душой на это надеялась. – Неужели Дамблдор ни о чем вас не предупредил?

– Нет.

– Ложь! Где мой господин? Что вы все с ним сделали? Crucio!

Она бесновалась. Она сходила с ума от отчаянья, что все нити расползаются прямо у нее в руках. Невозможно, чтобы не существовало ни одной зацепки. Снейп вне досягаемости, Дамблдор… Нет, она не справится с директором, хотя, если запастись терпением, может быть, до одного из них можно будет добраться. Но это такие сложности! Чертовы Лонгботтомы!

– Ты перестаралась, – Родольфус не упрекал, просто размял ее уставшие плечи.

– Нет, не перестаралась, они на самом деле ничего не знали. Не понимаю. Как мог Дамблдор подвергать своих сторонников угрозе? Неужели риск был таким стоящим? Что же в этом пророчестве такого? Что в нем…

– Мы узнаем. Рано или поздно. Лорд вернется и сам нам все объяснит.

– Но сидеть и ждать…

– А что ты сейчас еще можешь? Нам надо определиться, что делать с Лонгботтомами. Убить?

Она пожала плечами.

– Да кому они нужны? После такого количества пыточных проклятий это теперь не люди, а овощи. Уходим. Нам надо решить, что делать дальше.

Ее терзало злое отчаянье. Беллатрикс не умела терять надежду, но сейчас чувствовала, как в горле встает ком горечи. Неужели она не сможет ничем помочь своему господину? Только вопрошать в мыслях: «Где ты? Как скоро вернешься? Видишь, я без тебя погибаю. Ты моя кровь и плоть, моя сила, мое умение ломать любые клетки, но только не ту, в которую заключила меня тоска по тебе. Я обещала ждать, я помню, но как же плохо у меня это выходит».

***

– Беллатрикс.

Она проснулась. Несколько дней после визита в дом Лонгботтомов прошли для нее как в затяжном болезненном бреду. Ее верные рыцари ждали новых указаний, а она ничего не могла придумать. Куда идти? Где искать? Какую цель поставить перед ними? Беллатрикс металась в четырех стенах. Черная кошка, единственная ее собеседница, укоризненно смотрела на хозяйку, но ничем помочь не могла. Беллу рвало на куски стремление причинить кому-то боль, убивать, терзать, но цель была утрачена, а без нее это на самом деле осталось бы просто безумием. Единственный человек, кровь которого она выпустила бы до последней капли, скрывался в старом замке, отгороженный от нее врагом, с которым Беллатрикс схлестнулась бы не задумываясь, если бы не ее обещание дождаться своего повелителя с победой.

– Что? – она с трудом оторвала голову от подушки, не сразу поняв, кто говорит.

– Это я, – Малфой вышел из камина, отряхнув сажу с подола мантии. – У нас не больше пяти минут. Час назад повторно допросили Долохова. Он сдал Барти Крауча-младшего, и за ним уже послали авроров. Хмури умеет допрашивать, так что, учитывая, что я читал в газетах о Лонгботтомах, за тобой скоро придут. Ты должна бежать, если хочешь продолжить свои поиски.

Он подкупал ее этим мотивом, наверняка зная, что искать бессмысленно. Он сам не верил своим словам, но, наверное, все же немного беспокоился о ней.

– Мне осталось только ждать, Люциус, так какая разница, где – в бегах или в Азкабане. Я не откажусь от своих убеждений так легко, как ты, я не предам его ни словом, ни делом, – она села на постели. – Но спасибо, что предупредил.

Малфой хотел что-то добавить к сказанному, возможно, предпринять очередную попытку ее вразумить, но, видимо, осознав тщетность своих усилий, лишь махнул рукой.

– Могу я что-то еще для тебя сделать?

Она задумалась, а потом кивнула и протянула ему свою любимицу.

– Вот. Корми мою кошку.

Он взял животное на руки. Погладил… Ее кисе Люциус всегда нравился, и она довольно заурчала, видимо, уже предвкушая сытные обеды и отсутствие необходимости быть единственным доверенным лицом женщины, что так страшилась сказать лишнее, но при этом все равно слишком много порой говорила. Что ж, хоть чью-то жизнь Беллатрикс удалось украсить, хоть кому-то она обеспечила уютную старость.

– Он не вернется, Беллатрикс. Ты сгниешь в Азкабане.

– Вернется, Люциус. Даже если к тому времени я действительно успею сгнить. С вечностью у него роман взаимный. Она его не предаст, а я могу только последовать примеру своей более удачливой соперницы.

@темы: Мгновение застывшего полёта.(2) - фанарт

---

Мгновения застывшего полета .(автор:Tasha 911)

www.snapetales.com/index.php?fic_id=4534

Эй, ненормальная до безупречности,
Чей ты сегодня палач?
Мне ли тебя упрекать в бессердечности?
Порвано платье, немеют конечности.
Мы с тобой оба – ревнители вечности.
Плачь, одержимая,
Плачь.

Эй, фанатичка, не спи от усталости,
Гнева не отдана дань.
Я лишь прошу о единственной малости:
Не забывай – ты не ведаешь жалости.
Что? Это – слезы? Бросай свои шалости.
Встань, одержимая,
Встань.

The Phantom.

Глава 1

– Ты такая красивая… – выдохнула Нарцисса с крохотной толикой зависти.

Глупая девочка, она была очарована этим блеском и показной роскошью до такой степени, что не замечала всей абсурдности происходящего. Или не хотела, потому что была одной из причин возникшего абсурда? Тем не менее, Беллатрикс не стала ее упрекать – просто села на стул, расправила пышную юбку подвенечного платья и наклонила голову, позволяя матери закрепить в ее высокой прическе диадему.

– Спасибо, Цисси, – она с равнодушием разглядывала в зеркале свою кожу мягкого золотистого оттенка, черные глаза в окружении длинных ресниц, яркие от природы губы, высокую грудь и тонкую талию. – Миссис Беллатрикс Лестранж… – прошептала она очень тихо. Имя тут же захотелось сплюнуть, чтобы оно не оскверняло собой губы, но Белла сдержалась.

Выражение ее лица, впрочем, не укрылось от тетки, и та привычно вздернула подбородок.

– И нечего тут кривиться! После того позора, что навлекла на всех нас Андромеда, хорошо хоть Родольфус посватался, да, Друэлла?

Белла хмыкнула себе под нос. Таковы уж были Блэки. Как только что-то хорошее, они – семья, а в беде каждый всегда сам по себе.

– Да, конечно, – их нерешительная, мягкая по характеру мать, внешностью на которую из всех дочерей походила только Нарцисса, никогда ни с кем не спорила; вот и сейчас она просто предпочитала радоваться свадьбе дочери, первой, которой ей позволили насладиться.

Иногда Беллатрикс думала, что она бы и к Андромеде на бракосочетание пошла, и так же поправляла бы ей прическу, если бы хоть кто-то в семье, кроме нее самой, решился замять этот скандал. Белла впервые была в чем-то солидарна со своей слабохарактерной матерью. Не потому, что ее не трясло от отвращения при мысли о грязнокровках и союзах с ними, или она получила недостойное воспитание… Нет, просто Беллатрикс ненавидела быть жертвой, а весь этот брак был ничем иным, как подношением на алтарь тщеславия ее отца, доброе имя которого никогда не должно было пострадать, а если уж так случилось, то возродить его нужно было сразу же, как только представится такая возможность. Белла чувствовала мстительное удовольствие от того, как он страдал все эти годы из-за предательства своей любимицы. Отец ведь обожал Андромеду, тогда как ей самой, первенцу, никак не мог простить, что она родилась не мальчиком, не наследником фамилии Блэков. Ну а Нарцисса Сигнуса нисколько не интересовала, потому что ее появление заставило его окончательно смириться с тем, что супруга способна производить на свет только девочек.

– Мама, тетушка, может быть, вам пора присоединиться к гостям? Обещаем, мы спустимся в срок.

***

Замкнутая, немногословная, вечно бледная Цисси всегда была на ее стороне, но ровно до тех пор, пока речь не заходила о ее собственных интересах. Беллатрикс всегда считала младшую сестру своим личным домовым эльфом, пока та однажды, стоя в гостиной и закусив от напряжения губу, не заявила отцу со всей категоричностью:

– Нет.

Сигнус Блэк только нахмурился; встав из любимого кресла, он гневно сунул ей под нос письмо. Их мать испуганно вскрикнула, но заслонить дочь не решилась.

– Что значит «нет»? Лестранжи – уважаемое семейство, и если их сын тебя хочет, то он получит. Мы сейчас не в том положении, чтобы выбирать, – Сигнус Блэк осекся, видимо, вспомнив, по чьей вине они не в том положении. – Несколько лет ни одной из вас не поступало хоть сколько-нибудь достойного предложения. И теперь я намерен ответить согласием семье Родольфуса, и ты, дочь, поступишь так, как я того требую. В этом доме больше не будет вольнодумства.

Нарцисса закрыла глаза. На ресницах, наверное, от напряжения, засверкали слезы, но она только упрямо покачала головой.

– Нет. Я слишком люблю другого человека.

– Ты тоже хочешь уйти, перестав быть мне дочерью? – отец ударил ее письмом по лицу. После побега Андромеды он, казалось, уже не мог поверить, что их мир придет хотя бы к стабильности. – Вон! Убирайся! Если ты идешь против моего слова, мне плевать, что с тобой будет. Вон, слышишь!

Цисси медленно стерла кровь, выступившую на щеке из-за едва различимого пореза краем пергамента, и кивнула.

– Уйду, раз ты так хочешь. Но если ты от меня откажешься, отец, боюсь, что я не принесу семье ту честь, что могла бы ей принести, вступив в брак с человеком, который много для меня значит.

– Кто он?

И Цисси назвала имя, которое прозвучало для Беллатрикс приговором:

– Люциус Малфой.

Она, кажется, тогда рассмеялась и процедила сквозь зубы, стараясь показать свое безразличие:

– Она лжет.

Отец впервые в жизни ей поверил.

– Три дня, чтобы доказать, что он в тебе заинтересован. Или ты выходишь за Родольфуса.

Цисси кивнула так бесстрашно, что Белла, несмотря на всю свою уверенность, бросилась к камину в своей спальне, едва закончилось семейное чаепитие в библиотеке.

– Люциус…

Да, Малфой был моложе, богаче, и они не слишком подходили по темпераменту, но так было еще интереснее. Он на протяжении последних двух лет был ее любовником и, что еще важнее, другом. Разделял ее взгляды и стремления; у них был отличный секс без особых взаимных обязательств, и они могли, лежа в постели, обмениваться координатами тех, с кем стоит переспать ради новых впечатлений, но ей казалось, что она никогда не предлагала ему в этом качестве свою сестру.

– Белла… – он улыбнулся, сидя на кровати. В нем было особое очарование, потому что когда бы ей ни приходило в голову сунуться к нему, он всегда находился в постели, пусть даже та была вечно завалена документами, половина из которых могла вершить судьбы могущественных волшебников. Ее лично всегда пьянило, что именно она сметает с этого царского ложа бумаги, не глядя, что в них. Что он нужен ей только для секса. – Белла…

Статичная улыбка. Он никогда не предлагал ей иных взаимоотношений, и Беллатрикс искренне казалось, что они просто часть его характера. Что Малфою нравится жить в мире без привязанностей, не делая долгов и не давая в долг, особенно когда речь заходила о его сердце.

– Я могу зайти?

– Разумеется. С чего вдруг такая скромность?

После трех часов в его постели, почему-то не доставивших ей прежнего удовольствия, Белла, накручивая на палец его серебристый локон и наблюдая, как слегка натянулась, краснея, кожа на виске, заметила:

– Цисси сказала, что выходит за тебя, причем, весьма категорично.

Люциус обернулся, выдернул из-под ее живота какую-то бархатную папку, хмыкнул и, кажется, даже не заметил, что лишился при этом пары волосков.

– Вот прямо так и высказалась? Она рискует. Немногим, но все же…

Как ни странно, Малфой выглядел польщенным, и Белла несколько растерялась.

– А мы?

Он усмехнулся, целуя ее в лоб.

– Что мы? Мы не умеем любить, нам может только повезти, если кто-то будет достаточно нам предан. В тебе нет этих качеств, ты не способна на постоянство и верность, а Нарцисса способна. Когда соглашаешься на сделку длиною в жизнь, лучше проявить благоразумие и выбрать жену умом, а не теми частями моего тела, которым ты так нравишься.

Беллатрикс вскочила с постели. Очень хотелось причинить ему боль, закатить истерику, но с Люциусом такие игры никогда не срабатывали. Как она раньше не заметила, насколько этот ублюдок холодный и расчетливый? Или до этого дня ей просто нравились в нем эти качества? Ей все в нем нравилось! Она позволила себе привыкнуть к Малфою, привязаться чем-то надежным, большим, чем страсть, – доверием. Беллатрикс не верила в брачные узы, но ведь и он тоже не верил, им было так хорошо вместе сосуществовать… Так какого черта он готов все это выкинуть? Ради каких выдуманных достоинств Нарциссы?

– Лучше меня у тебя никого не будет, как и преданнее и, если бы ты захотел, вернее...

Ей удалось восстановить на миг утраченный контроль. Она медленно взяла платье и стала одеваться, он тоже поднялся, накинув на плечи халат, потом подошел и помог ей застегнуть крючки на спине. От прикосновения к коже холодного металла его фамильного браслета от запястья до локтя, напоминавшего щиток, подобный тем, которые носили в старину римские легионеры, она вздрогнула. Все же было в Малфое что-то со знаком «слишком». Его странные вкусы, его чуждые ей мысли.

– Ты еще не поняла? Милая Белла, – Люциус коснулся губами ее виска, – у меня никого не было хуже. – Она отшатнулась как от пощечины, но он сжал ее плечо, мешая обернуться. – Старинная мудрость небезосновательно гласит, что в паре один всегда любит, другой – позволяет себя любить. Мне не хватит ни стремлений, ни темперамента, чтобы влюбиться самому, но я в совершенстве постиг науку позволять. Тебя такое положение вещей никогда не устраивало. Ты выдумывала никому не нужные правила нашей близости, строила шаткие песчаные замки и ни на секунду не могла просто смириться с положением вещей и плыть по течению. Тебе надо было отрицать собственную заинтересованность во мне, чтобы сохранить право играть на равных, пусть даже в безразличие. Это пытка. Дешевый кукольный театр, в котором кукловод настолько запутался в своих целях и в веревочках кукол, что те не пляшут по его указке, а как-то рвано и отчаянно жестикулируют. И ты на самом деле думала, что я пожелаю такое положение вещей сохранить?

– Люциус, – она откинулась назад, зная, как нравятся ему ее пышные волосы и исходящий от них тонкий пряный аромат дорогих восточных духов. – Я могла бы измениться и доказать тебе, что смогу быть…

Малфой зажал ей рот рукой.

– А зачем? Зачем ломать себя ради того, что не очень нужно? Зачем мне изломанная кукла, когда я могу получить то, чего желаю, от женщины, которой все это будет в радость? Беллатрикс, лучше оставайся собой, даже если при этом ты будешь не со мной.

Он начинал ее злить. Неужели Малфой, этот молодой зарвавшийся сноб с красивыми чертами лица, не видел, кем он пренебрегает? Как вообще он посмел так с ней говорить?

– Щенок!

Он хмыкнул, отстраняясь.

– Я мог бы оскорбить тебя, заметив, что это еще одна причина – ты для меня старовата, – но я не буду заниматься такими глупостями. Так что извини, Белла, и прощай. У меня еще масса дел.

Но она не могла просто все так оставить и уйти, не сказав то, что на самом деле очень хотела сказать.

– Не женись на ней. В мире будет еще сотня красивых дур вроде Нарциссы, но, выбрав любую из них, ты не нанесешь мне такой удар в спину. Если ты попросишь ее руки, меня выдадут за Лестранжа. Уверена, его семье все равно, какую девицу Блэк сватать, а я не могу так. Не могу быть заперта в четырех стенах с идиотом-мужем. Не могу муштровать домовых эльфов и решать, какие сэндвичи будут поданы к пятичасовому чаю. Я так не могу, Люциус! – она обернулась и взяла его за руку. – Не обрекай меня на подобное существование, я ведь всегда была тебе другом.

Он иронично улыбнулся.

– Мне? Нет, Белла, ты была другом себе и своей свободе, а я всего лишь являлся ее подтверждением. Фактом, что ты вольная птица, можешь лететь куда вздумается, и ни в ком до конца не нуждаешься. Не меняйся даже в этом. Нет такой клетки, которую нельзя сломать.

– Но я нуждаюсь!

– Убеди в этом своего мужа, и, возможно, твой брак будет даже удачен.

Все же он был дрянью. Она бы нашла что ему ответить, но в этот момент в комнату боязливо проскользнул домовой эльф.

– Милорд, к вам мисс Нарцисса Блэк.

Люциус равнодушно отнял у нее руку.

– Проводи ее в библиотеку. Я сейчас спущусь.

Белла ухмыльнулась.

– Невест ты в спальне не принимаешь. Может, нам все обсудить втроем?

В чем-то она просчиталась. Что-то о Малфое не успела узнать. Он спустя полвздоха оказался рядом, прижимая к ее горлу свою волшебную палочку.

– Вот только не надо играть со мной. Между нами все кончено, Беллатрикс, и сейчас все, что ты можешь сделать, – это притвориться хорошей сестрой. По крайней мере, хоть кто-то останется всем доволен.

Она раздумывала над его словами, но недолго, потому что радость Цисси отравляла ее существование, а Малфой… Малфой думал только о себе. Это он выигрывал от ее терпимости. Она верила, что все делает ради Нарциссы, когда, глядя, как та бережно расставляет в вазе белые розы, которые принес Люциус, явившийся с визитом к их отцу уже на следующее утро после состоявшегося разговора, сказала:

– Я несколько лет с ним спала.

Цисси не стала говорить в ответ что-то злое или пошлое вроде «А с кем ты не спала?», она только пожала плечами.

– Я знаю, Беллатрикс.

– И тебя не волнует, с кем ты собралась связать свою жизнь? Чем это циничное существо лучше Родольфуса?

Нарцисса взглянула на нее полными тревоги и одновременно радости глазами.

– Тем, что я могу сказать, что пока ты несколько лет с ним спала, я его просто все эти годы любила. Было больно, иногда плохо, так, что выть хотелось, и я не раз мечтала одного из вас… тебя… убить, но только так и можно было жить. Только стоит он для меня этой борьбы. Возможно, потом станет еще хуже, и он не раз меня предаст, но пока я люблю его, это имеет не такое уж большое значение. Возможно, ты сейчас думаешь, что я предала тебя, но ты поймешь меня однажды, когда сама полюбишь. Это человек, за которого я умру, хотя предпочту, конечно, с ним просто жить.

Белле расхотелось злиться. Она всего лишь горько усмехнулась.

– Благодаря тебе шанс узнать, каково это – так сходить с ума, у меня вряд ли появится.

Нарцисса улыбнулась.

– Ну, прости… В любви и на войне каждый сам за себя и за тех, кто ему дорог.

***

– Дочери, – отца всегда отличал сухой слог, но, несмотря на это, он выглядел довольным, предлагая Беллатрикс руку, чтобы проводить ее к алтарю. Впервые она так безоговорочно заняла место в его сердце. Своим повиновением и кротостью в одночасье заслужила больше, чем годами бунтарства и мятежа. Ей всегда нужна была его любовь… как странно, что заслужить ее она смогла, лишь утратив право на собственную. – Самое время спускаться.

– Конечно, – Нарцисса бегло поправила свою прическу, вернее, просто прошлась гребнем по распущенным волосам. С момента своей помолвки Цисси старалась во всем соответствовать вкусам жениха. Ее нарочито простое серебристое платье подружки невесты и нитка бус из крупного розового жемчуга, спускавшаяся до колен, стоили Люциусу столько же, сколько Сигнусу вся свадьба в целом. Малфой был равнодушным любовником, но, как выяснилось, очень щедрым возлюбленным. Он баловал Цисси, стремясь искупить те несовершенства характера, что сам в себе находил. Беллу бесило, что в чем-то он, несомненно, был прав. Может быть, она на самом деле не умела любить, поскольку не в состоянии была разглядеть, как противоречивы люди, которые казались ей похожими на нее. Малфой мог говорить что угодно, но его поступки демонстрировали, как важна и нужна ему Нарцисса со своей наивностью и преданностью. Как страшился он, готовый только принимать эту сильную, искреннюю любовь к себе, ее лишиться. Иногда страдают даже эгоисты. Люциус Малфой никогда не был готов разменять себя и свою свободу на что-то меньшее, чем всепоглощающее чувство к нему Нарциссы Блэк, и он, наверное, по-своему боялся, что она изменит себе, найдя кого-то более достойного этого чувства, а потому, даже не до конца его разделяя, всячески старался ему соответствовать. Они были идеальной парой. Настолько органичным целым, что Белле было почти страшно от осознания, что в мире существует такая гармония надежд, идей и планов на совместное будущее.

– Я буду ждать в холле, – Цисси чмокнула ее в щеку. – Не томи жениха слишком долго. – Своего суженого, очевидно, она не заставит страдать и секунды.

Беллатрикс наигранно улыбнулась. Отец, впервые озаботившийся вопросом о том, что она чувствует, поднес ее руку к губам.

– Мне тоже подождать, дочь?

Белла кивнула, потому что не хотела разрушать миг его безграничного к ней в эту секунду доверия.

– Да, отец. Дайте мне минуту.

Он не спорил.

– Ты чудесный ребенок.

Всего-то и нужно было в ответ на его растерянный после визита Малфоя взгляд продемонстрировать готовность себя продать.

– Спасибо.

Когда за отцом закрылась дверь, она приникла к ней ухом и, едва шум шагов затих, выскользнула из комнаты. Ей не хватало, чтобы окончательно погубить себя, только одного – расслабленного, бесконечного безразличия к себе самой.

***

Из-за двери, ведущей в спальню Сириуса, как всегда, доносился звук маггловской музыки, вырывающийся из странного устройства, которое он невесть где раздобыл. Естественно, кузену никто не позволил явиться на свадьбу. Еще один позор Блэков: мальчишка-гриффиндорец. Ей, вопреки семейным взглядам на характер этого сорвиголовы, даже иногда нравилось то, какой он горячий и безалаберный, в этом они были похожи… В огне. Характер и умение гнуться под мир у нее были несколько иными, но все же, при всем ее презрении к Сириусу, иногда он выглядел так, как могла бы, наверное, выглядеть ее совесть. Белла постучала по двери костяшками пальцев.

– Неприемный день.

– Открывай, иначе я расскажу твоей матери про мотоцикл, – незнакомое маггловское слово сорвалось с губ без обычного отвращения. Настороженный серый глаз Сириуса тут же появился в приоткрытой щели двери.

– А, это ты, скучающая невеста… – она, надавив на дверь плечом, с силой ее открыла. Сириус попятился от ее яростного взгляда с легкой усмешкой. – Только не запугивай, я всегда могу сдать тебя Цисси.

Да, она подговорила его сорвать ту помолвку, закидав гостиную навозными бомбами. Потом об этом пожалела, но не потому, что кузен получил выволочку, а оттого, что продемонстрировала ему свою слабость.

– Неважно. У тебя есть?

Сириус хмыкнул и, обойдя своего «железного коня», водворенного посредине его заклеенной плакатами с симпатичными маггловскими девицами в бикини комнаты, порылся в наволочке, надетой на подушку.

– Это?

Она выхватила из его пальцев неумело свернутую самокрутку. Взмахнула палочкой, разжигая, и вдохнула горько-сладкий дым марихуаны.

– Это.

Секунда для женщины, которая скорбит, даже если не умеет. Обстоятельства с привкусом этого бездарно созданного мира.

Тепло обволакивало ее легкие и, наверное, это был уже не самый плохой в ее жизни день. Может, Малфой был прав. Кое-что она просто не умела. Он не хотел научить? Так чья это проблема? Не ее, наверное.

– Ладно, – она вернула кузену его маггловское зелье. – Мне пора замуж.

***

Об этой свадьбе потом еще долго судачили в магическом мире. Из уважения к знатным семействам или из страха перед ними говорили шепотом, но в основном о том, что невеста вела себя, по меньшей мере, странно, а под конец вечера вообще куда-то исчезла, что, впрочем, как показалось, совсем не взволновало жениха.

Если что и могло примирить Беллатрикс с Родольфусом, так это полное его к ней безразличие. Ему эта свадьба была так же не нужна, как и ей самой, так что в период короткого сватовства самой романтичной их фразой стало: «Давай не усложнять друг другу жизнь». Во многом другом их вкусы и отношение к этой самой жизни совпадали, и, возможно, Беллатрикс поверила бы Малфою, что стоит проявить немного чувств – и жизнь наладится, вот только в присутствии Родольфуса их совершенно не хотелось проявлять. Да и не нужны они были ему, эти ее несуществующие чувства. Их пара даже не смотрелась гармонично, и, тем не менее, они отстояли всю церемонию с выражением удовлетворения на застывших лицах. Потом долго принимали поздравления, пили шампанское и оттанцевали все положенные танцы. Беллу все это утомляло, она чувствовала себя так, словно ей в мгновение ока обрезали крылья, тяжелой могильной плитой придавив к земле, а ведь так хотелось взлететь…

– Отвратительный прием, – Малфой все же подошел, чтобы сказать ей это.

Белла не могла понять, болит ли у нее еще что-то, кроме сердца. Она задыхалась в тяжелом платье, но какая-то двоюродная тетушка, на наследство которой отец очень рассчитывал, жаловалась на сквозняки, поэтому окна сегодня не открывали.

– Приглашай меньше старых маразматиков на свою свадьбу – и она пройдет не так ужасно.

Все правильно: при плохой игре она сохранила весьма достойную мину и даже ответила на его усмешку такой же ироничной улыбкой. Люциус пожал плечами.

– Вообще-то, мы уже решили, что не станем никого приглашать.

Она удивилась.

– Неужели ты не извлечешь из своей женитьбы всей возможной выгоды? Огромный прием со всеми нужными людьми, который станет событием года, – это так в твоем духе, дорогой.

Он кивнул.

– В моем? Возможно. Но когда человек вступает в брак, решения принимают уже двое. Нарциссе не хотелось бы всей этой суеты. Я увезу ее в Париж, и мы обвенчаемся без лишних свидетелей, а по возвращении устроим выгодный мне прием.

– Глупо и романтично.

– Иногда самые глупые и романтичные поступки положительно сказываются на репутации. К тому же, воплощая мечты моей невесты, я получаю взамен воплощение своих.

– Сделка? – усмехнулась Беллатрикс.

Люциус поцеловал ей руку.

– Не совсем, дорогая. Это долгая работа над попыткой взрастить в себе взаимное чувство.

– Твой очередной проект. С той лишь разницей, что инвестируешь ты в отношения.

– Зато вкладываю самое ценное, что у меня есть, – себя. Попробуй, Беллатрикс, может быть, тебе тоже понравится.

– По мне – слишком велики риски.

Позже, скрывшись от гостей за бархатной шторой и попивая ледяное шампанское у тайком приоткрытого окна, она с какой-то удивительной грустью наблюдала за Люциусом и Нарциссой, скользящими по залу в медленном вальсе. Они были прекрасны, так удовлетворены обществом друг друга, так замкнуты на самих себе, и, что бы ни говорил Малфой, за какими бы словами ни прятался и как бы все ни рационализировал, они оба были влюблены. Это простое и в то же время непонятное щемящее чувство вызывало в Беллатрикс острую зависть. Нет, если бы она полюбила, то не так. Ее танец напоминал бы страстное выразительное танго, она не удовлетворилась бы мелодичностью вальса. Ее движения были бы порывистыми, а губы – жадными, она вместила бы в себя весь мир целиком, раскрываясь до самого нутра, она бы обжигала и обжигалась, она бы никогда не вышла за Родольфуса и, может быть, как бы странно и нелепо ни звучало такое предположение, бежала бы на край света даже за каким-нибудь жалким магглом, если бы он смог зародить в ней хоть толику этого чувства. Вот только не сумел бы. Беллатрикс никогда не полюбила бы ничтожество. Ей нужен был кто-то совершенно особенный. Повелитель, владыка, властитель умов и судеб, может быть, даже какой-то древний языческий бог… Но вот нужна ли им она? Мерлин слишком давно умер, а тот, кого она могла бы короновать в своем сердце, выбрал юную дурочку с ее уютным постоянством. Ее пламень ничего для него не стоил. Он предпочел вечным пляскам с огнем вовремя поданные домашние туфли, чай, который жена будет собственноручно приносить ему в кабинет, и твердую уверенность, что ничем, кроме него, его женщина жить не будет. Эгоист! Или просто прагматик, и она поспешила с выводами? Может, это был повелитель не ее сердца?

– Невеста больше не танцует?

Беллатрикс раздраженно обернулась. Кажется, этот гость не был ей представлен. О возрасте мужчины что-либо сказать было сложно, он определенно был старше, но так красив, что его не слишком портили даже восковые черты лица. Скорее они соответствовали его таинственному образу, который складывался из дорогой бархатной мантии, надетой поверх сюртука, галстука, заколотого зажимом в виде змеи, и красноватых проблесков, то и дело вспыхивающих в темно-синих глазах. Она видела много своих щеголеватых соучеников, предлагающих себя миру под девизом «Я слизеринец» или «Я темный маг»; иногда это смотрелось нелепо, но в этом человеке ничего от подделки не было. Она ответила с вежливым безразличием:

– Даже приятные торжества порою утомляют.

Он, не слишком церемонясь, отнял у нее бокал и поставил его на подоконник.

– Мне кажется, тут дело в отсутствии достойного партнера. Окажите мне любезность.

Несмотря на вежливо подобранные слова, он не просил – он повелевал. Беллатрикс почувствовала себя странно, это ощущение было не из тех, что чувствуют кролики, осмелься они заглядываться на удавов. Она была заворожена ощущением правильности всего происходящего. Он появился словно ответом на заданный ею самой себе вопрос. Идя под руку с ним к центру зала, не вслушиваясь в преследовавший их тихий шепот, не анализируя любопытные взгляды, она будто бы входила в странную бурную реку, темные воды которой еще спокойно ласкали лодыжки, но что-то бурлящее в их глубине предрекало, что в любое мгновение они могут стать карой, пучиной, из которой не выбраться.

Сколько ни силилась она потом вспомнить, под какую именно музыку они тогда первый и последний раз в жизни танцевали, ей так и не удалось. Может быть, эта музыка была неподходящей, и их яростные резкие движения, сменяющиеся медленными и нарочито томными, смотрелись как-то нелепо, но это было неважно. Белла мнила себя пресыщенной, она полагала, что уже очень многое успела узнать если не о мире, то о себе самой, но выяснилось, что она заблуждалась. Его взгляд болезненно, как нож, взрезал ее кожу, он обнажал какие-то нарывы, о существовании которых Белла даже не подозревала, а она никак не могла отвернуться, жадно впитывая, постигая свое собственное несовершенство. В этой свободе от света, в откровениях собственной тьмы было странное, ничем не замутненное наслаждение.

– Спасибо.

Он опустил глаза в пол и вежливо кивнул, а она не хотела верить, что этот танец закончился. Словно одним ударом кулака кто-то выбил из ее легких весь воздух. Незнакомец развернулся и зашагал к дверям, а она все так и стояла в центре зала, не понимая, что творится в ее душе и что ей теперь делать с этим внутренним ураганом. Броситься следом и спросить имя? Задать вопрос: «Когда мы это повторим»?

– Вижу, приглашенный мною гость произвел на тебя впечатление? – никогда голос Малфоя не казался ей таким неуместно пустым и холодным.

– Произвел? – она не могла сформулировать свои чувства, а потому была непривычно для себя ограничена в словах.

– Лорд Волдеморт – слышала о нем? Я попросил Долохова пригласить его сюда. Думал, такое знакомство будет тебе интересно.

Прагматизм Люциуса еще никогда ее так не бесил. Просто интересно? Если она хоть что-то смыслила в магии, если хоть тень того, что она слышала об этом человеке, мыслями и взглядами которого искренне восхищалась, – правда, она готова была последовать за ним немедленно. Какие тут могут быть взвешенные позиции, когда он предлагал тот мир, к которому все они так искренне стремились? Когда он был таким… Своевременным и так ей нужным? Сам факт его существования свидетельствовал о том, что ее собственное слово о любви и преданности пока не было сказано.

Беллатрикс решительно вышла из зала, на ходу снимая фату и вынимая из волос шпильки. Нет, ничего правильного она не совершала, и клетка накалилась до предела, не желая выпускать пойманную птицу. Пальцы дрожали от перенапряжения. Белла понимала, что переступает черту, за которой ее прежнего мира существовать уже не будет. Очень часто она потворствовала себе, не задумываясь о последствиях, но этот день был особым. Она о них думала. Представляла, какой грянет скандал, представляла лоснящееся от пота смуглое лицо Родольфуса, с кислой миной вопрошающего: «Ну неужели нельзя было без сцен? Ради чего все это?». Может, и можно было, но судьба не оставила ей выбора. Потому что Белла знала, ради чего этим вечером она смотрела в глаза своего личного божества, и понимала одну-единственную вещь: такие откровения никому не даруются дважды. Она навечно проклята простым пониманием, что ее повелитель найден.

Он ждал ее. Она почти ощутила это кожей, его кожей… То, как медленно скользила перчатка по его руке, лаская прикосновением запястье. Она пришла сама, толком не зная, зачем, но уже переполненная желанием стать этой совершенной работой кожевников, чтобы беззастенчиво его касаться. И то, как резко он обернулся на звук открываемой двери, как обжег Беллу его взгляд… Он мог больше ничего не говорить. Да он ничего важного потом за много лет и не сказал, просто ждал ее. Для него во всем происходящем тоже было что-то ненормальное. Потому что ждал… Только ее и только в тот день. Она пришла, и никогда потом более важной заслуги, чем это «неразочарование», у нее перед ним не было.

– Мой Лорд…

Иных слов она отчего-то не нашла, а он сдернул к чертовой матери перчатку и протянул ей почти беззащитную руку.

– Идем.

В этом жесте было столько чего-то ранимого и мальчишеского, словно, наконец, именно ее губы произнесли это так, как он хотел услышать. Честно, без намека на какой-либо скрытый умысел. Ничего ей от него не было в ту секунду нужно, кроме самого факта существования человека, способного свести ее с ума. И он свел, как она того и желала.

***

Ее брачная ночь была первой ночью ее новой жизни. Она помнила каждую деталь. Как не соответствовала их дорогим одеждам скрипучая кровать в дешевой гостинице в Хогсмиде; как яростно царапала Беллатрикс его спину, а он лишь ухмылялся, когда потом она ласково вылизывала кровавые отметины собственных ногтей, словно извиняясь за собственную несдержанность, и мурлыкала как хищная кошка.

– Как ты могла позволить грязнокровке отнять твою свободу? – это был первый вопрос, который он ей задал.

– Грязнокровке? – она села, глядя в его необыкновенные глаза. Белла понимала, о чем он говорит, но не до конца. – Почему именно ему? В том, что загнало меня в угол, виновато не это ничтожество, а моя сестра Андромеда. Это она…

Он закрыл ей рот своей прохладной ладонью.

– Ты не понимаешь… Они как кровососущие паразиты. Размножаются с невиданной скоростью и проникают в наш мир, не имея на него никаких прав, его собою отравляя. Магглы – как проказа. Они язвенно множатся, стискивая нас все более плотным кольцом, они беззастенчиво проникают в наши семьи, околдовывая тех, кто не слишком крепок в осознании нашей избранности, своим духом лживой новизны, своими нелепыми, кем-то ценимыми свершениями, они… – он сел и заговорил с нотками незыблемой убежденности. – Они безвольны и управляемы. Они скот. Зачем видеть в них людей, какой смысл любить их, если это стадо, которое легко поддается кнуту поводыря. Они ничего не значат. Убивать их – все равно что резать овец. Их горе, их уважение к нам, любые такие союзы – фальшивка. Животные не чувствуют. Они ведомы: надели аркан – пошел, сняли – сбежал прочь, бросая все, что можно оставить за спиной. Таковы магглы, таковы те фальшивые волшебники, которых они способны произвести на свет, а твоя сестра… Она всего лишь ошибочно верит в то, что среди овец попадается избранная. Убей ее, и этот грязнокровка, немного опечалившись, найдет для себя новый путь; убей его, и ты, возможно, чему-то ее научишь. Хотя бы тому, что не стоит вливать свою судьбу в столь хрупкий сосуд.

Нет, Беллатрикс своего избранника не понимала, но сама горечь этих его слов порождала в ней гнев. Если бы она нашла в себе хоть толику силы, способной развеять его печаль…

– Мне убить его для тебя? Любого для тебя…

Он опрокинул ее на постель, жадно впиваясь в губы поцелуем, выдыхая в рот:

– Для себя. Сделай это, потому что ты так чувствуешь. Потому что этот грязнокровка самим своим рождением осквернил твой мир. Как не судить его за то, что он отнял у тебя…

– Что отнял?

Ответ был категоричен:

– Нас. Иные обстоятельства встречи.

***

На рассвете нового дня Белла стояла у ворот маленького домика с покосившейся оградой. Ее сестра Андромеда в фартуке в яркие квадраты, похожие на цветастые заплаты, кормила уток, иногда поглаживая их по толстым бокам. Она была такой нелепой, так не похожей на ухоженную любимицу отца. Это было уже слишком, возлюбленный Беллы был совершенно прав. Ей… им… не пришлось найти друг друга в мире, более выверенном и менее убогом, ради этой бытности? Признания, что даже ведьму этот сын магглов превратил в часть своего стада?

– Ну зачем ты встала так рано?

Беллатрикс впервые видела этого ужасного Теда Тонкса. Он оказался каким-то неимоверно обычным: улыбчивым, немного неряшливым, на ходу застегивающим рубашку и явно пытающимся окончательно проснуться, трепля свои волосы. За его спиной стояла, вцепившись в штанину отца, маленькая девочка с курносым носом и забавным ярко-розовым цветом волос.

– Эй! – Андромеда улыбнулась. – Меньшее, что мы можем сделать для твоих родителей за то, что они переехали, оставив нам этот дом, – это проследить за их живностью, пока они ее не заберут. – Ее сестра выглядела какой-то ужасно важной. – Я, знаешь ли, умею быть благодарной, и уже неплохо поладила с утками.

Кому тут быть благодарной? Белла искренне недоумевала. Тем, кто породил это чудовище, которое заставило ее утонченную сестру сменить власть над миром на десяток жирных птиц и этого странного ненормального ребенка?

– Я люблю тебя.

Она взмахнула палочкой, но… Такие мгновения бывают. Андромеда кинулась мужу на шею, целуя его не слишком бритые щеки, девочка радостно засмеялась, глядя на непонятную возню родителей. Ее собственная новая любовь стоила движения кисти, что этот мирок уничтожит? Она не была уверена. Увы, тогда не была. Потом она окрепла в своей вере, но ей новообращенной все же потребовалось на это время.

***

Родольфус встретил ее без особых истерик, хотя в том, чтобы пойти куда-то еще, кроме как к нему, она не нашла в себе сил, было что-то паскудное. Утром все кошки серы. Вчерашняя вакханалия чувств несколько поистрепалась. Нет, это она сама ее стерла. Убей она Теда… Мерлин, всего лишь грязнокровка, а какие это открыло бы перед ней перспективы! Белла даже задохнулась от возникшей перед взглядом картины. Никогда еще воплощение ее надежд не было так близко, ни одна из дорог ей настолько не подходила.

– Вернулась все же, – супруг встретил ее в халате и велел эльфу подать кофе в кабинет.

Белла без сил рухнула на обитую красным бархатом кушетку.

– Устроишь сцену?

Родольфус усмехнулся.

– Предлагаешь ревновать тебя к Темному Лорду? Я не самоубийца.

Она пожала плечами.

– У тебя, скорее всего, больше не будет причины. Я не справилась с тем, на что замахнулась. Мне не хватило решимости.

– Что он пожелал?

Она решила, что имеет полное право на откровенность. В конце концов, это в его интересах – чтобы супруга не отправилась в Азкабан. Это обычно плохо сказывается на репутации чиновника.

– Я должна была убить Теда Тонкса.

– Но ты не смогла.

Она гневно тряхнула головой.

– Нет! Потому что Андромеда эту мерзость любит. Я просто представила на секунду, что стало бы со мной, отними у меня кто-то то, что так значимо. К тому же, у них ребенок.

– Даже валькирии по природе своей – всего лишь женщины. Но мне кажется, ты переживаешь зря. Если Темный Лорд хотел заполучить тебя в свои ряды, он вряд ли отступится из-за одной ошибки.

Белла поняла, что какая-то истина от нее ускользает.

– Прости?

Родольфус сделал глоток кофе.

– Дорогая, не из-за меня же он пришел на нашу свадьбу… Люциус Малфой привел его, чтобы познакомить с тобой.

– При чем тут Малфой?

– При том, что он сразу после окончания школы стал Упивающимся смертью… или тебя он забыл поставить об этом в известность?

Беллатрикс вспомнила красивый браслет из белого золота практически до локтя, который Малфой носил, не снимая, и уверял, что это какой-то фамильный оберег. Мерлин, как она могла быть настолько слепа? Как ни странно, тот факт, что ее пытались пересадить из одной клетки в другую, на этот раз Беллатрикс совершенно не расстроил, наоборот, она прониклась странным уважением к кукловоду, ведь он выделил ее среди своих игрушек, потратил личное время и дергал за веревочки как-то особенно умело. Серый цвет утра рассеялся во рту, снова появился приятный солоноватый привкус минувшей ночи.

Беллатрикс встала с кушетки, испытывая к Родольфусу что-то сродни благодарности.

– А ты в чем-то прав. Тратить время на сожаления – не в моем характере, лучше все просто вернуть на круги своя.

Может, не так уж неудачно Беллатрикс вышла замуж? Ее муж только пожал плечами.

– Если тебе это на самом деле нужно.

После завтрака она написала письмо Люциусу Малфою с требованием устроить ей новую встречу с Темным Лордом, но в ответ получила лишь категоричный отказ.

«Прости, один раз ты моих надежд уже не оправдала».

Весь день она чувствовала себя больной и носилась по дому, третируя домовых эльфов. Молодой супруг, видимо, из предосторожности, заперся в кабинете с бутылкой виски и искать вместе с Беллатрикс решение ее проблемы не спешил, а ведь оно было ей так необходимо….

Женщина, отражавшаяся в зеркале, казалась незнакомкой. Настоящей ведьмой с горящими глазами и бледным мелом щек. Она словно светилась изнутри сама, сгорая в пламени бушевавшего в ней пожара. Ее обуревала жажда действий и странная одержимость, что она за неимением лучшего слова именовала влюбленностью. Лишиться того, кто смог одним щелчком пальцев заставить вспыхнуть все ее чувства, она не могла, а потому сбежала из дома, чтобы обдумать все вне стен собственной темницы.

Беллатрикс бродила по городу, обзывая себя дурой, лишенной логики, ее преследовало какое-то помешательство, и магглы, которым не посчастливилось столкнуться с ней взглядом, поспешно шагали прочь.

– Что со мной? – спрашивала Белла черную кошку, которая задумчиво застыла, не решаясь перебежать ей дорогу. – Может, я сумасшедшая, иначе почему, спрашивается, не убила какого-то жалкого ничтожного грязнокровку? Я разочаровала… нет, не Малфоя, ну его вообще к черту, этого Малфоя… я себя разозлила, киса. – Кошка смотрела немигающим желтым взглядом, словно на самом деле раздумывала над тем, какой совет предложить. Беллатрикс взяла ее в охапку и, пошарив в карманах в поисках случайно завалявшейся маггловской мелочи, пошла в сторону какого-то кафетерия. – Давай купим тебе молока.

Она вообще любила кошек. Ну какая ведьма без метлы и такой вот черной, пророчащей несчастье, любимицы? Животные иногда вообще казались ей более приятными собеседниками, чем люди. Они, по крайней мере, не изрекали столько глупостей.

– Эй, сюда нельзя с кошками! – преградил ей путь высокий небритый парень в не слишком свежем фартуке, выносивший из кафе мусор. – Единственной достойной магглов формой общения было, по мнению Беллы, их игнорировать, раз уж министерство так возражало против открытой конфронтации. Она молча попыталась войти внутрь. – Кому сказал, нельзя! – Наглец преградил ей путь. – Никаких животных, глухая, что ли?

Палочка скользнула в руку.

– Эй, Тед, с кем ты там разговариваешь? – донесся окрик пышногрудой стареющей официантки.

Парень выкинул в мусорный бак свои пакеты и, окинув Беллатрикс подозрительным взглядом, поспешил внутрь.

– Да чокнутая тут какая-то в викторианских шмотках. Хотела с кошкой зайти.

– Плюнь на нее, и так забот полно.

Беллатрикс погладила шелковистый мех, улыбнувшись новой подружке.

– Ты слышала, киса? В мире полно Тедов, так какая разница, какой из них умрет? Они все одинаково бесполезные ничтожества, не так ли? – с этими словами она направилась в сквер напротив кафе, где заклятьем обездвижила зазевавшуюся птицу и, накормив теперь уже свою кошку, села на лавочку и стала терпеливо ждать. Если ей не дали поиграть в чужую войну, она устроит собственную.

***

Если раньше мисс Блэк любила поспать до полудня, а потом до заката заниматься всем, что придет в ее красивую головку, то почтенную миссис Лестранж такой распорядок больше не устраивал. Она вставала очень рано, давала домовым эльфам распоряжения на целый день, лично кормила свою кошку, потом, аппарировав в один из маггловских городов, покупала свежую газету, после чего возвращалась домой, завтракала вместе с мужем, браня министерство и обсуждая свежие сплетни. Проводив его на работу, она поднималась в свою спальню и доставала маггловский телефонный справочник, который купила в одном из магазинов, и для начала выбирала графство, потом город и, наконец, человека, носящего имя Тед... точнее, сразу несколько человек, чтобы потом не рыться в книге прямо в телефонной будке. Затем снова аппарировала, на этот раз к одному из нескольких разведанных в Лондоне телефонных автоматов. Ими ее научил пользоваться кузен Сириус, без конца названивающий из таких своим подружкам-грязнокровкам, и вот, наконец, это знание ей пригодилось.

– Алло, мне нужен Тед Генсворд. Умер прошлым летом? Извините.

– Алло, мне нужен Тед Марткинс. Переехал? Простите.

– Алло, мне нужен Тед Дилбертс. На работе? А с кем я говорю? Ах, его мама… Я из службы доставки, видите ли, у нас ценная посылка на имя вашего сына, но адрес указан очень неразборчиво, вы не подскажете, куда я могу ее привезти? Да, записываю адрес. Скажите, а в котором часу он будет дома? Он должен лично расписаться в получении. В семь? Спасибо, я непременно приеду.

Потом она возвращалась домой.

– Киса, сегодня не повезло мистеру Дилбертсу. Сырой телятины хочешь?

Кошка редко отказывалась от угощения. Белла так не разу и не задалась вопросом, почему не дала ей имя. Наверное, потому, что чем меньше ты знаешь о соучастнике, тем лучше.

Днем она обедала с мужем и всегда пребывала в приподнятом настроении. Казалось, Родольфуса искренне радовала ее покладистость, и он никогда не спрашивал, как она проводит свое личное время, зато рассказывал много интересного.

– В аврорате очередной скандал.

– Опять над чьим-то домом Темная Метка?

– И это тоже, хотя я далек от осуждения тех, кто наконец укажет магглам их место, но, помимо этого, появился новый маньяк. Представляешь, кто-то убивает магглов. Все мужчины, и всех зовут Тед.

– Как интересно, дорогой.

– Ну да. Сначала этому не придали особого значения, ну, подумаешь, умерло несколько магглов от остановки сердца, но потом их стали пытать и убивать с особой жестокостью. Троих рассекли на куски, а двух последних замучили проклятьем Crucio.

Ну конечно, не придали значения. Она и сама поняла, что делает что-то не так, когда заметила, что о первых шести жертвах не было упомянуто даже в маггловских газетах. А ей надо было, чтобы об этих убийствах заговорили, иначе как Он мог узнать, что она делает все возможное, чтобы вернуть его интерес?

– Ты уверен, что это не Упивающиеся смертью?

– Да, дорогая, они обычно оставляют знак.

И она оставила. Выбранные ею имена магглов должны были, как ничто другое, сказать тому, кто должен был ее услышать: да, Беллатрикс не безгрешна, но она очень сожалеет.

И они сказали. Через пять недель ее неизменного распорядка с семейными обедами и ежевечерними убийствами ей наконец нанес визит Люциус Малфой. Она еще ни разу не встречала его с такой радостью, хотя никогда сам факт его присутствия не был ей столь безразличен, волновали только известия, которые он мог принести. Но Люциус тянул разговор. Он пил кофе и рассуждал о погоде, ценах на драконью кровь и планах о поездке во Францию; он готов был говорить о чем угодно, только не о том, что так интересовало Беллатрикс, и она в конце концов не выдержала.

– Он хочет меня видеть или нет?

– Белла… Белла… – Люциус кончиками пальцев погладил гладкую шерстку ее любимицы. – Ты сумасшедшая, я всегда это подозревал. – Его голос звучал грустно, но она не дослушала, вскочив на ноги. Было уже понятно, что ее план сработал.

– Нет! Я гениальна. Он хочет меня, да? Он меня снова хочет!

Малфой рассматривал ее как особенно дивную бабочку и словно искал место, куда воткнуть иглу, чтобы она замерла навеки именно в этом мгновении своего застывшего полета.

– Я говорил ему, что ты безумна и ненадежна. Я предупреждал, что с тобой нельзя иметь дело, но… да, он все еще тебя хочет.

Беллатрикс подошла к сидящему в кресле Малфою, наклонилась над ним и, сжав его лицо в ладонях, поцеловала в губы.

– Спасибо, что нашел для меня этот путь, но теперь я пойду им сама, и знаешь… Если ты встанешь между ним и мною, я убью тебя. Я теперь слишком хорошо умею это делать.

Он встал, отстраняя ее.

– В поместье Нотта в десять вечера, и не рекомендую тебе опаздывать.

– Я буду вовремя, – ничто не могло испортить ей настроения, и тот факт, что Люциус отступил, был предвестником каких-то совершенно замечательных перемен. Однако на пороге Малфой все же обернулся.

– Только не играй с ним в любовь. Ты никогда не выиграешь. У него роман не с тобой, а с вечностью.

А что ей была вечность? Она, в конце концов, тоже женщина, а значит, с нею можно соперничать за право если уж и сгореть, то в единственно важном огне.

***

– Он занят. Велел не беспокоить, – Беллатрикс высокомерно взглянула на запинающегося Барти; совсем еще мальчишка, он все же не мог не знать, что говорит с фавориткой. К отказам она не привыкла, это был их личный маленький ритуал, который нравился и ей, и повелителю ее сердца. Она являлась без доклада, еще пропитанная запахом смерти, в мантии, подол которой был влажным от крови, и, преклоняя колено, целовала самые бесценные для себя пальцы, всегда заслуживая этим прощение. Она особенно нравилась ему такой, не просто женщина – его личная гончая ада, прекрасный палач, не знающий ни страха, ни жалости. Она все еще пьянила его своей слепой верностью, готовностью зубами рвать любого по первому взмаху бледной руки. Менялись фигуры у его трона, он приближал одних, уничтожал или гнал других, но она всегда оставалась рядом.

– У него Малфой? – это могло быть единственной причиной. Беллатрикс не любила политику, все эти козни и интриги. Она разбиралась в ней не слишком хорошо и редко что могла противопоставить льстивым речам и финансовым расчетам Малфоя; именно поэтому с Люциусом внимание Лорда она делила с некоторым не свойственным ей терпением. В конце концов, эта власть над временем их общего бога оставалась в рамках семьи. Пусть он будет пергаментом, пока она остается шпагой.

– Нет, госпожа Лестранж, – мальчишка Крауч выглядел виноватым. – Но он велел никого к нему не пускать. Совсем никого.

Иногда Беллатрикс умела быть коварной.

– Ну что ж, слово Темного Лорда – закон, – она тряхнула головой, позволяя смоляным локонам рассыпаться по плечам, и сжала локоть юноши. – Знаешь, я наблюдаю за тобой, мне кажется, ты добьешься немалых успехов. Может, хватит караулить у двери в покои? Пора принимать участие в настоящих делах.

Глаза мальчишки вспыхнули.

– О, мадам, если бы вы только уговорили его поручить мне что-нибудь.

Она склонилась к его уху.

– Через неделю мы планируем устроить засаду на отряд авроров, заварушка обещает быть жаркой. Тебе это интересно?

– Очень.

Беллатрикс ослепительно улыбнулась.

– Я приглашаю тебя со мной погулять и обещаю, что это будет незабываемой прогулкой, – она немного отстранилась. – Так ты говоришь, он там с Игорем?

Малыш отличался сообразительностью.

– Нет, это кто-то из новых. Снейп, кажется.

Беллатрикс вспомнила худого, вечно мрачного молодого человека с уродливым крючковатым носом и блестящими, словно от лихорадки, черными глазами. Кажется, протеже Малфоя, что предполагало, скорее всего, очередного умника с трясущимися поджилками. Какое дело у него могло быть к ее Лорду?

– И они говорят о…

Барти смутился.

– Я никогда не подслушиваю!

Белла улыбнулась, снова беря его за локоть.

– И они говорят о…

– Не мучь ребенка, он не знает.

Беллатрикс тут же потеряла к мальчишке всякий интерес.

– Но ты, конечно, в курсе.

– Конечно, – Малфой, на ходу перебирая какие-то документы, прошел через холл и сел в одно из кресел у двери в кабинет дома Макнейров, который на этой неделе был выбран их повелителем в качестве резиденции.

Беллатрикс протянула ему руку.

– Не поприветствуешь сестру?

Люциус поморщился, глядя на ее окровавленную перчатку.

– Не сегодня.

– Для человека, преданного нашему делу, ты слишком брезглив.

– Для чистокровной волшебницы ты слишком любишь длинные ножи. Avada Kedavra руки не пачкает, а действует эффективнее.

– Не тогда, когда нашему Лорду нужна информация.

– Предпочитаю ее покупать, в крайнем случае, добывать шантажом. К тому же ты слышала, что Imperio – тоже действенное заклинание?

– Тебе не удастся все время носить белые перчатки.

– Ты немногого добьешься, валяясь в грязи.

Молодой Крауч явно был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не быть свидетелем размолвки правой и левой руки Темного Лорда. Ему было невдомек, что это почти дружеская семейная беседа. У Люциуса и Беллатрикс могло быть сколько угодно личных разногласий, но стоило хоть кому-то посягнуть на власть одного из них, они мгновенно объединялись и действовали сообща. Тогда порою Малфой был жесток так, что Беллу начинало подташнивать от его мстительности, а она проявляла чудеса хладнокровия. Да, любовниками они были не самыми удачными, зато партнеры из них вышли лучше некуда. Беллатрикс на самом деле довольно долго так считала, даже когда заметила, с какой настороженностью Люциус относится к тому, что называет ее безумием. И, тем не менее, свои проблемы они решали прекрасно, взять хотя бы Андуса Карстока, вознамерившегося занять место Малфоя подле Темного Лорда – ну и кто теперь вспомнит, что это был за волшебник? Или вспомнить Элоизу Пандсвуд, решившую, что ее привлекательность превосходит все качества, присущие Беллатрикс. Хотя зачем размышлять о покойных?

– Ладно, говори, о чем идет речь.

Малфой махнул рукой в сторону Крауча.

– Не при посторонних.

Белла кивнула

– Хорошо, – она обернулась к Барти. – Пойди, прогуляйся на десять минут.

Юноша осмелился возразить.

– Но мне приказано охранять…

– Не волнуйся, его никто не побеспокоит, я лично прослежу, – холодно отрезала Беллатрикс. Мальчишка смирился с ее повелительным тоном и ушел. Она села рядом с Малфоем и откинулась на спинку кресла; что ни говори, ночь выдалась жаркой. Белла не была железной, иногда даже она уставала от этого бесконечного полета к цели, имя которой было определено ею весьма условно. – Ну, так что же это за Снейп и о чем он сейчас говорит с Лордом?

– Снейп – это приятель Мальсибера, их обоих привел Карсток, но, должен признать, они полезны. Один неплохо выполняет твои приказы, другой довольно умен, поэтому я не стал списывать их вместе с патроном.

– И, судя по всему, прогадал, – хмыкнула Беллатрикс. – Этот твой умник уже что-то обсуждает с Лордом.

Люциус усмехнулся.

– Я так не думаю, потому что, в отличие от тебя, знаю, о чем говорят за закрытыми дверями.

– И о чем же?

– О пророчестве.

– Пророчестве? Какая глупость!

– Не скажи. Пророчество – это всегда плохо, потому что предполагает фатум, обстоятельства, которые останутся неизменными, как бы мы ни пыталась им противостоять.

– Значит, твой нынешний протеже еще и провидец?

Малфой покачал головой.

– Нет, скорее обладает отменным слухом.

– И о чем говорится в этом подслушанном им откровении судьбы?

Люциус откинулся на спинку стула.

– О том, как может погибнуть Темный Лорд.

– Что? – Белла вскочила на ноги. Это заявление обожгло ее, как если бы в лицо плеснули кислоту. Боль была такая, что она готова была бы плакать, если б хоть на секунду поверила в то, что такое возможно. Нет, ее повелитель вечен, это часть ее огромной связи с ним; такая любовь не страшит, потому что не может быть утрачена.

– Я сказал только то, что сам слышал.

Она попыталась взять себя в руки.

– Что точно сказано в этом пророчестве?

Малфой устало пожал плечами.

– Я не знаю. Я предпочел не знать, просто устроил Снейпу личную встречу с Темным Лордом.

– Что значит «предпочел не знать»?

– А вдруг это не та истина, которую он пожелает сделать доступной? Я слишком рационален, чтобы умереть как неуместно жадный до правды глупец.

Впервые ей захотелось убить Люциуса. Свернуть его длинную шею собственными руками, заставить хрипеть от боли… он не должен быть таким расчетливым, таким холодным, когда речь идет о судьбе всего их мира.

– Ты недостоин служить ему! Да я бы жизнь отдала за крохотный шанс помочь Лорду хоть чем-то…

Малфой ее перебил:

– А если ты только помешаешь?

Она бросилась к двери, но он молниеносно встал, преграждая путь. Как он не понимал, что сейчас для нее важно быть там, прикоснуться к холодной руке своего бога и вернуть себе уверенность, что у нее всегда будет подобная возможность.

– С дороги! – Беллатрикс выхватила палочку. Люциус извлек свою.

– Не делай глупостей.

Она бы сделала. Видит Мерлин, она наделала бы чертовски много непоправимых вещей, если бы дверь за спиной Малфоя в этот момент не открылась.

– Что тут происходит?

Белла бросилась вперед и преклонила колени, этот голос всегда действовал на нее как непостижимая манящая сила. Все эти годы… Самые счастливые годы в жизни, когда она могла его слушать, когда он наполнял ее своей силой, делавшей птицу из клетки совершенно свободной – собой! Тем человеком, которого она всю жизнь искала в своих внутренних противоречиях, а обрела только рядом с ним.

– Мой Лорд… – он прошел мимо, на секунду коснувшись ее волос кончиками пальцев. Так хозяин мог походя приласкать свою собаку, да она и была ею… Самой верной из его тварей, но ни у кого в мире не было с ним даже толики той близости, что принадлежала его вернейшей слуге.

– Как все прошло, Беллатрикс?

Голос изменил из-за переполнявшего ее чувства растерянности и паники, она прохрипела:

– Ваш приказ исполнен в точности.

– Хорошо. Жду тебя вечером.

Впервые Белла осмелилась перечить ему, сейчас как никогда ей нужно было хоть немного, хотя бы еще пару секунд его простого присутствия.

– Но, мой Лорд…

– Вечером. Люциус, идем со мной. Нам нужно кое-что обсудить.

Значит, ее обрекли на многочасовую пытку. Только через пять минут после того, как Лорд ушел, она встала с колен, ощущая острое желание возненавидеть кого-то за терзавший ее страх, и заметила еще одного свидетеля произошедшей сцены. Тот самый худой носатый тип, что стал виновником ее боли, стоял, прислонившись к стене, и смотрел на нее с легким любопытством человека, который примерно понимает, что такое истерзанное сердце, но его все еще не перестает удивлять, что у людей это всегда происходит по-разному.

– Что в том пророчестве?

Он покачал головой.

– Это уже не моя тайна.

Беллатрикс вышла, гордо вздернув подбородок. Теперь она знала, кого наказывать за свои слезы, если однажды они будут пролиты.

***

Спальня… Сколько она их повидала за эти годы? Тысячи, должно быть. Шикарные, убранные всем самым лучшим для дорогого гостя, просто комфортные или наспех прибранные, дешевые и съемные, всех их объединяло одно: она сидела на подоконнике, сосредоточенная, готовая сорваться по первому скрипу открывающейся двери, и ждала, ждала… Она ведь даже не знала, кого именно. Это там, за пределами спальни, он был новым богом мира, который пытался выстроить, а здесь, в тех четырех стенах, что их объединяли, кем он становился для нее? Просто мужчиной? Это было невозможно. Любовником? Слишком мало, чтобы выразить всю силу ее чувств. Повелителем? Нет, что-то не складывалось в единую картину… Может быть, любимым? Как Беллатрикс смущали такие мысли! Они заставляли ее чувствовать себя слишком уж женщиной, желать не только отдавать себя, ничего не сохраняя для завтрашнего дня, но и ждать чего-то взамен. Хоть толику, крупицу признания, что она нужна и важна, что без нее ему тоже будет хоть немного грустно. Это были опасные желания, сбудься хоть одно из них, оно вытащило бы на свет целую вереницу других, этот ком рос бы бесконечно, и, возможно, в нем она однажды потеряла бы то самое, странное и всепоглощающее, что так сладко терзало, утопив его в водовороте обыденности. Нет, она не знала, чего хочет, просто очень хорошо понимала, чего не в состоянии пережить. Она не в силах залить пожар терзающих ее сомнений и противоречий, потому что он – именно то, что делало ее живой, а значит, чтобы существовать, ей нужен только он, главный человек в ее судьбе, и не так уж важно, как про себя она будет его называть.

Дверь скрипнула; услышав это, она закрыла окно, которое распахнула, чтобы впустить в комнату вьюгу, в надежде, что та немного остудит ее страхи. Он вошел и, сняв мантию, бросил ее на стул, а затем сел на край кровати, о чем-то задумавшись.

– Простите. Если холодно, я разожгу очаг.

Лорд взмахнул рукой, показывая, что температура в комнате его совершенно не интересует. К таким вещам он никогда не был внимателен, как и к тому, что ел. Словно все, что касалось быта, совершенно не стоило его времени.

Беллатрикс огонь все же разожгла и села на другой край кровати, ожидая. Спрашивать никогда не имело смысла. Темный Лорд говорил только то, что сам хотел сказать; что ж, а она оставила себе право видеть только то, что ей нравится. Пусть все человеческое ему с каждым днем все более чуждо. Пусть уже невозможно было не замечать, как магия, которую он практиковал, изменяла его тело, что синевы в его глазах становилось все меньше, а огня – все больше, как редки стали их ночи, и что, возможно, однажды у него вообще отпадет в них всякая нужда… ну и что с того? Он будет нужен ей и тогда, и она – она ему тоже. Иногда Беллатрикс, казалось, понимала истинное значение их связи. Две души, ничего не знающие о любви, не умеющие питать это чувство, они сами загнали себя в капкан взаимной необходимости. Он стал ее миром, вызовом самой себе, страстным желанием доказать, что она тоже может отдавать, и ее чувства вынесут любые испытания, что они крепче, чем скала, и такой одержимости можно только позавидовать, и что она любит… А ему? Ему нужно было знать, что он любим. Просто понимать, что владеет этим чувством, и оно не куплено, не взято страхом или силой, а просто отдано, потому что он – это он, и никому другому такая страсть и верность принадлежать не может. Поэтому Беллатрикс всегда будет вхожа в эту спальню, Темному Лорду не надоест слышать, что для кого-то он – весь мир, а она не перестанет это говорить.

– Спрашивай.

Если бы она знала, о чем. И как правильно выразить все свои тревоги…

– Пророчество, о котором вам рассказал Снейп. Оно несет в себе угрозу? – Лорд молчал, и Беллатрикс не выдержала. Слова родились сами: – Если да, то я прошу лишь об одном. Позвольте мне за вас или рядом с вами умереть.

Он усмехнулся.

– Тебе не придется, – он откинулся на подушки. – Пока этим миром правят глупцы, которые считают, что вечность не стоит потерянной души и что свет, каким бы блеклым и потерявшимся в изношенных догматах он ни был, способен одолеть тьму, я никогда не умру.

– А я? – она прилегла рядом.

Он запустил пальцы в ее волосы. Почему эта улыбка казалась всем такой угрожающей? Ведь она не таила в себе ничего, кроме могущества и умения побеждать, отвергая любые правила и запреты.

– И ты, пока в меня безгранично веришь.

А разве в мире существовали иные боги? Разве что-то, кроме того, что изрекал он, могло считаться истиной?

– Я буду верить до последнего вздоха, мой…

Он притянул ее к себе и поцеловал. Некоторым фразам лучше всегда оставаться незаконченными. Она готова была сказать глупость, но он остановил, потому что иллюзиям в их мире места не было. Боги не ошибаются и не заблуждаются, просто никогда не говорят лишнего, предлагая своим пророкам в качестве испытания ограничиться слепой верой.

– Что нам делать?

– Ждать и считать поступки безумцев.

@темы: Мгновение застывшего полёта.(1) - фанарт

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Наследница Ровены".(романтическая фантазия)

46.

Настало время, когда Пожиратели Смерти захватили власть в Министерстве Магии.
Альбус Дамблдор и Гарри Поттер постоянно отсутствовали в Хогварстсе.
И Беневолентия, одна из немногих, догадывалась почему.

В этом году в Хогвартс прибыли, не считая Гермионы Грейнжер, только дети чистокровных волшебников.
Все остальные были либо в тюрьме, либо в бегах... И Альбус Дамблдор ничего с эти не мог поделать...

Но Хогвартс по-прежнему оставался неприступным оплотом.
Несмотря на требования Тёмным Лордом жертвы от Драко Малфоя, Драко не смог поднять руки на директора Хогвартса
и Дамблдор, зная вероятную участь своего подопечного, оставил его в школе, как в единственном, пока что надёжном, убежище.

Люциус Малфой был лишён волшебной палочки и теперь не мог производить никаких заклятий.
Он оказался полностью безоружен и рассчитывал лишь на милость своего господина,
который всё ещё не убил его лишь потому, что дорожил чистой кровью волшебников.

И вот, Тёмный Лорд узнал об уничтожении части своих крестражей.
Этот гнев Беневолентия прочувствовала на себе не менее, чем Гарри...
Волан-де-Морт должен был действовать и он начал открытую, решающую войну.
Сейчас ему нужен был именно Гарри.
__________________

Мила только что вышла из кабинета Дамблдора, где они, вместе с деканами факультетов,
обсуждали возможность уничтожения диадемы Ровены, которая проявила себя как крестраж.
...От непрерывной жгучей боли за последние дни, когда уничтожались крестражи,
её душа стала неподвижным плотным сгустком, будто ей ввели большую дозу
обезболивающего маггловского средства.

Внезапно прогремел оглушительный гром, здание сотряслось под напором невиданной силы.
Дамблдор с деканами выбежали в холл, на лицах читались решительность и опасения.
- Защита уничтожена. - заключил Дамблдор.
Но далее ничего не последовало, кроме шума производимого учениками выбегавшими в холл из своих гостиных.

"Мне нужен Гарри Поттер, - прогремел высокий голос. - Только он."

- Профессор! Профессор Дамблдор! Мы всё слышали,- Гарри с Гермионой и Роном подбежали к группе учителей.

В руках Гермионы был клык василиска.
- Крестраж в моём кабинете, - чётко обратился он к ней. - Ступайте. Вы знаете, что делать.

Гермиона и Рон кинулись выполнять приказ, сопровождаемые гаснущим взглядом Наследницы.

- Защита снята. Война началась, - сказал Дамблдор.
- Нужно спрятать учеников! И поскорее... Но где? - воскликнула МакГонаггал.
- Может быть не надо? Над Хогвартсом всё ещё сияет купол
и Пожиратели не могут прорваться через него, - откликнулся Гарри.

Все деканы, за исключением Снейпа, взглянули на Милу.
- Замечательно, - одобрил Дамблдор.
- Однако, детей всё равно нужно спрятать, - вмешалась мисс Беневолентия,
стараясь прервать такое внимание к ней. - Есть ведь ...Выручай-комната.
- Да-да, - подхватила МакГонагал. - Прошу вас, Поттер, возьмите себе подмогу и займитесь этим делом.
- Но профессор! - возмутился Гарри, который рвался в бой.
- Выполняйте, Поттер! - остановила она его.
Учителя пошли на выход.
- И я прошу вас, мисс Беневолентия, - остановился Дамблдор, обращаясь к Миле,
последовавшей с ними, - не покидайте Хогвартс ни на минуту.
Идите на астрономическую башню и постарайтесь войти в резонанс с куполом.
Вы не должны позволить ему распасться и пустить в замок Пожирателей Смерти.

Не зная что она может ещё сделать, Мила согласно кивнула и поспешила занять свою позицию.
Когда она поднялась на астрономическую башню, у подступов к замку в опасной близости к прозрачному,
поблёскивающему в ночи от вспышек заклятий энергетическому куполу, шла кровавая битва.

Тем не менее, Беневолентия смогла рассмотреть, что Пожирателями сейчас командует не Том,
а ни кто иной как Беллатрикс Лейстрейндж. Да, Беллатрикс прекрасно знала всё, к чему стремился её Повелитель!

Творилось нечто невообразимое!

Мила вдруг поняла, что дав опрометчиво непреложный обет, Тёмный Лорд становился по-глупому уязвим...
Она это отчётливо чувствовала и понимала.
Теперь он не мог напрямую отдавать приказы своему войску. Это нарушало бы клятву и чары,
наложенные самому себе, могли если не убить его, то лишить всяких сил.

Несмотря на помощь отважных учеников и ордена Феникса, прибывших очень вовремя, силы были неравны.
Дамблдор сражался как мог, но возраст уже давал о себе знать...

Мила сейчас чувствовала каждой своей клеточкой этот энергетически купол. Её тело отзывалось содроганием,
при каждом соприкосновении Пожирателя с ним. Она задействовала всё своё воображение и волю,
чтобы держать весь этот купол в целостности. Сейчас она чувствовала две силы, будто Снейп и Малфой стояли рядом...
и ничего не могла с этим поделать. Оба были ей как защита, придавали воли - было сложно это отрицать.

И тут, всё стихло.

Мила не сразу опомнилась...
Пожиратели исчезли.
Защитники, оставшись одни, поспешили внести в замок своих убитых и раненых.

Душа больно пульсировала, каждым своим движением напоминая, что она убивает ...часть себя.
Она смотрела в сторону почти невидимого во тьме Тёмного леса ловя себя на том,
что хотела бы, чтоб Он убил её прямо сейчас или заточил бы где-то далеко-далеко...
но не дал бы ей действовать. Что ему стоит применить силу против неё?!
Против неё он не скреплён обетом!
____________

Опять по округе разнёсся высокий сильный голос.

— Вы храбро сражались, — говорил этот голос. — Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество.
Однако вы понесли тяжелые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим.
Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волан-де-Морт милостив.
Я приказываю своим войскам немедленно отступить. Я даю вам час. Достойно проститесь с вашими мертвецами.
Окажите помощь вашим раненым.

А теперь я обращаюсь прямо к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того
чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу.
Если по истечении часа ты не явишься ко мне и не отдашься в мои руки, битва начнется снова.
На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин,
женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.

Мила чувствовала Волан-де-Морта. ...Он видел её, стоявшую на высокой башне Хогвартса.
Его судьба, сию минуту, зависит от неё. А её - от него... Отпустит ли она его клятву?
Или позволит ему лишиться сил? Или Он сам покончит с ней, освободив себя от клятвы?

"Его гибель будет на твоей совести. Он не может применять свою силу,
против обитателей Хогвартса, - думала она. - ...А Гарри?"
Не смотря на то, что Гарри в этом году уже не был под защитой и практически не был учеником,
он всё ещё жил тут и было не ясно, всё ли он ещё подопечный Хогвартса?

Отпусти. - это слово крутилось в голове Беневолентии чётко, ясно и настойчиво.
Она чувствовала неразрывную связь с Тёмным Лордом. ...Она ДОЛЖНА дать возможность сражаться честно.
- Где же твоя справедливость?

Мила всей душой желала победы Гарри и Последовавшими за Дамблдором ...но,
в то же время она испытывала острую, странную нежность к Тому Реддлу.
И уже не помнила, когда она возникла. ...Может быть с самой первой встречи?

Сколько длилась эта гнетущая ночь и тишина? Себя она опять не чувствовала...
Она не знала, что творится в замке. Не знала решаемых планов... и боялась покинуть свой пост,
ослабить эту свою защиту замка.

Показалось движение из глубины леса. Сердце сжалось в её груди...
Волан-де-Морт вышел с отрядом к подступам Хогвартса. На руках Хагрида покоился Гарри...

Через минуту, защитники Хогвартса высыпали на встречу Пожирателям Смерти. Их было мало.
Она слышала разговор, но не могла расслышать слов...

— Нет!

— Нет!

— Гарри! ГАРРИ!

Голоса Рона, Гермионы и Джинни, вопль МакГонаггал...
Их крики послужили сигналом, теперь вся толпа уцелевших вопила, выкрикивая проклятия Пожирателям смерти, пока…

— МОЛЧАТЬ! — крикнул Волан-де-Морт. Раздался хлопок, мелькнула яркая вспышка — и все смолкло. — Игра окончена.
Не так ли, ...Дамблдор? Клади его сюда, Хагрид, к моим ногам — здесь ему место!

Мила видела, как Хагрид положил на землю Гарри и Дамблдор выступил к Волан-де-Морту.
Он опустился на колени перед неподвижным мальчиком, в отчаянии забыв об осторожности.
Тёмный Лорд взмахнул рукой и, палочка Великого волшебника оказалась в Его руках.
Возможно, Дамблдор даже не дрогнул. Он попрежнему смотрел на Гарри.

— Видите? — сказал Волан-де-Морт. — Гарри Поттер мертв! Он был всего лишь мальчишкой,
требовавшим от других, чтобы они жертвовали жизнью ради него!

Невилл рассёк Нагайну и Беневолентия опять почувствовала Тёмного Лорда. ...Секундное отчаяние.

Какая-то минута - шум, ропот и восторг пробежался по группам Защитников и Пожирателей.

Гарри жив!

...Вот они, Гарри и Тёмный Лорд, ходят кругами. ...Гарри о чём-то говорит.

Дамблдор не предпринимает ничего, он будто намеренно ждёт, не помогает...

Они готовы атаковать... - вспышка! И крики радости!

Защитники Хогвартса с подоспевшими жителями Хогсмита, бросились в атаку
на оставшихся без предводителя Пожирателей Смерти. Крики! Вспышки! Взрывы!

...В голове Милы стало пусто. ...Гнетущая пустота. Она всё ещё следила за куполом
как зачарованная - отрешённо и настойчиво.

...У подступов всё смолкло. Восклицания неслись уже из замка.

В большом зале - пир... Но нет сил спуститься.
____________

Она уже давно сидела на полу башни... ничего не удерживала... кроме
слёз, заполнивших её глаза.

Уже восток озарили солнечные лучи, освещая недавнее поле битвы.
Нужно бы спуститься вниз, ко всем, ...но нет желания, ...нет сил. Его ...нет.

Появился Дамблдор. Единственный, наверное, кто сейчас вспомнил о ней.
Он присел, опершись спиной о каменную стену.

Он сидел рядом и долго ничего не говорил, будто понимал, что она не сможет ничего сейчас сказать
от сдавившего горло рыдания.
- ...Северус мне рассказал о непреложном обете,
который Тёмный Лорд дал тебе. Я ...признаюсь, был потрясён, - очень тихо проговорил Дамблдор. -
Похоже, не всё мне было известно о нём. ...Опрометчивый и совершенно необдуманный поступок совершил он,
дав тебе эту клятву. Которая, скажем честно, всем нам очень помогла. Она ослабила его, бесспорно.
Простишь ли ты, что я не смог ...и не могу тебе ничем помочь?


Больше Мила не выдержала и разрыдалась.

- ...Простите, - попыталась оправдаться она, утирая слёзы. - Я стала до крайности сентиментальна.
...Мне его ...очень ...жаль, - еле слышно сказала она.
- Может быть кто-то тебя и осудит, - сжав в своей ладони руку Беневолентии,
проговорил грустно Дамблдор. - Но только не я. ...Когда я победил Грин-де-Вальда, того,
к кому всегда был привязан как к другу, я чувствовал то же. ...И сейчас чувствую.
...Кто знает, может быть, Тёмный Лорд, в твоём лице, получит оправдание для своей души
перед Создателем Мира.

- Я... побуду тут? - тихим срывающимся голосом, попросила Беневолентия.
- ...Да, конечно, - так же тихо ответил Дамблдор, тяжело поднялся и ушёл.


47.

Незаметно, в густой тоске, прошёл год.

Малфой, как только был оправдан, стал навещать Наследницу.
Дамблдору пришлось сообщить министерству о тайном содействии Малфоя и Снейпа
в укреплении купола устроенного Милой Беневолентией.
И теперь, в некоторой степени, поощрял визиты Люциуса к ней.
Это оказалось бесполезным. Она почти ни с кем не общалась,
всё своё время посвящая изучению книг и совершенствуясь в навыках волшебства.
___________________

Настала весна. Хорошее время года.

Ранним утром Рози выбралась за окраину Хогвартса, чтобы собрать свежих первых цветов.
Эти цветы доставили истинную радость Миле в день Фрея и Фрейи.
Однако, грусть не покидала её. Она уж и не знала в какой момент и почему... - грустилось неосознанно.

Когда Рози ушла, Мила взяла стеклянную вазу и только налила в неё воду,
чтобы поставить в неё цветы, как через окно спальни пролетел ярчайший, будто солнечный лучик!
Он живописно обернулся вокруг её запястья и замер.

Это было столь быстро и красиво, что оказалось приятной неожиданностью.
Когда браслет принял статичную форму янтаря, она, приподняв руку, заметила,
что на нём проступили играющие пламенем письмена.

" Я буду ждать тебя всегда. Люциус." - значилось в них.

- Люциус... - с приятной растерянностью, произнесла она.
Хотела снять этот красивый браслет и положить в шкатулку со "стражем", но передумала.
В самом деле, это было трогательно. Только печаль о Томе, именно о Томе, не оставляла её... Ей не было конца.
Она не собиралась анализировать эти чувства. Это было слишком сложно, слишком тягостно...
Победа добра над злом не доставила ни малейшей радости.
Месть оказалась самой ничтожной и глупой вещью в этом мире.
Теперь, когда исчез весь смысл существования, когда не с кем было бороться...

На самом деле и в мире волшебников ничего не изменилось.
Добро и зло продолжало существовать и действовать как всегда.
Маги старались не вмешиваться в жизнь магглов. Те, в свою очередь, презирали их -
по разным причинам - или, опасаясь, избегали.

Всё же маги были счастливы.
Но и солнечная радость со временем вошла в привычку, всё больше
походя на хорошие серые будни.

А Рози обликом напоминала своего отца.
Не зная о своём происхождении, была привязана к любимой покровительнице.



* * *
Все спешили к праздничному обеду.
Миссис Ёли с домовыми эльфами должны были порадовать фруктово-овощными пирогами и пряными чаями!

По пути Мила решила прогуляться по холлу. И, таким образом,
зашла на один из верхних балконов. Оттуда была видна вся округа, а душистый ветерок
согретый золотисто-серебряным солнцем в прозрачном голубом небе без единого облачка,
бодряще овевал лицо, шевеля ей волосы.

Мимо пролетела сова и бросила конверт, который плавно спланировал прямо в руки Беневолентии.
В конверте оказался всего лишь молодой побег сосновой веточки. Но что это была за веточка!
Как только она оказалась в её ладонях, тут же, окутавшись мягким зеленоватым светом,
превратилась в чудесный, прозрачный, густо-зелёный камешек с тончайшим ароматом хвои!..
( На конверте значилось, что это чудо прилетело от Северуса. )

- Не знаю, от чего вдруг такое внимание, Северус, но приятно, - рассудила Мила.

Скоро печаль опять охватила её. Он мог бы тоже... Но ей не нужно ничего, лишь знать, что Он Есть...
Мила перегнулась через перила балкона... От ветерка и запаха весны носимого по двору,
стало вдруг легко и безразлично - ...как надоела эта тоска.
...Разжала руки.

В самом низу раздался звонкий грохот, будто что-то железное упало на каменные плиты.

Мила резко выпрямилась и отскочила к стене.
- ...Дурацкий меч, - чуть не плача, простонала она. - И почему Филч не следит за этими доспехами?

Она опять подошла к перилам и осторожно глянула вниз. Шелохнулась травка,
будто змейка метнулась в тень... Мила медленно выпрямилась.

- Меч Гриффиндора... работы гоблинов... Вбирает в себя сущность всего
с чем соприкасается, - вдруг осенила её яркая догадка. - Вбирает и отдаёт...
Сущность... Душа - это сущность в чистом виде! Три крестража!

Голова её мигом прояснилась, сердце готово было вырваться наружу.
- О, Боже, Том! Ты настоящий сказочный Змей - отсеки одну голову
и вырастет две, - Мила зажала рот руками, желая подавить радостный смех.

Как вернуть его? О, она уже знала...
Добыть первоначальный астральный облик Тома... - да это она смогла бы и без силы Ровены.
Восстановить тело? Даже капля крови Рози в этом поможет. Она и не заметит.
...Труднее всего будет взять у Дамблдора меч, являющийся теперь крестражем
и вмещающий в себя три осколка души Тома Реддла.

"Где сейчас этот меч?
Если у Дамблдора, то он никогда не даст его. Нет сомнений,
что он прекрасно знает ЧТО произошло. Не может не знать.
Он предпочтёт держать Лорда в заточении, как и своего друга Грин-де-Вальда.
...Дамблдор не убивает.
...И я не могу", - мысли в бурном потоке сменяли одна другую.

- Приятно тебе, Том, зависеть от моего решения? - в голос спросила Мила.

От печали не осталось и следа.
- Как говаривала любимая мною Изма, - сжимая пальцами перила балкона, уже
вполголоса продолжила она, - если я, когда-нибудь, верну тебе твой чудный облик... - а я это сделаю - постарайся соответствовать ему.

* * *
Мисс Беневолентия наконец вошла в пышущую ароматными пирогами залу.
Все учителя и ученики собрались в нём и наслаждались кушаньями.
Хотя Дамблдор, утирая губы после вкушения чудного пирога, только встал из-за стола дабы произнести речь.
Северус важно сидел рядом с ним.

После обеда Мила улучила момент и встретилась взглядом с Дамблдором.
- Он жив? - еле слышно спросила она.
Дамблдор ответил проницательным взглядом и в них мелькнуло уверенное согласие.
- Хороший сегодня день, не правда ли? - загадочно вопросил он и проследовал дальше.

Да! Впервые у неё был такой счастливый весенний праздник!

К вечеру наследница уже была в его кабинете.

- Я прекрасно понимаю твои чувства, - говорил Дамблдор. - Ты его полюбила.
Я с самого начала был уверен, что ты и Том не просто наследники. ...Почти уверен.

Когда Северус поведал мне о тебе и Волан-де-Морте, о непреложном обете...
Сердцем я понимал, но ум отказывался верить. И ты уж прости меня, старого олуха...
Когда ты, однажды, уехала на ночь в Лондон - я последовал за тобой. Я видел вас.
...Несомненно, Том ...полюбил тебя, так ...отчаянно.
Но неужели ты хоть на мгновение верила, что Волан-де-Морт вдруг полностью изменится
и заживёт с тобой тихой, спокойной, семейной жизнью?

Мила не отвечала, закрывая лицо руками.
Наступившую тишину нарушали лишь странные, разнообразные приборы - жужжа
и попыхивая на столе и полках. Заходящее солнце наполняло комнату розовыми сумерками
в уже сгущавшейся синеве.

- Нет, - между тем продолжил Дамблдор. - И вот что я недавно понял.
Такие как Том Реддл нужны всем нам. Они необходимы. Нам нужны идеи, устремления,
то, ради чего можно сплотиться, узнать цену всему. Иначе, общество погрязает в рутине,
оно загнивает... и начинает мельчать.

...Поверишь ли, но уничтожая кольцо-крестраж, я совсем не вспомнил о свойствах меча Гриффиндора.
Это поистине замысловатая вещь!
При этом я отчётливо понимал, что меч вобрал в себя яд василиска и отдаст его при необходимости.
Яд разрушит оживший под действием души крестраж. Предмет содержавший эту душу будет убит сутью этого яда.
Но о том, что он должен тут же что-то в себя вобрать, суть разрушаемого предмета... душу, оживившую его - я не вспомнил.
...Осколок души был бы благополучно освобождён, используй я другое средство.

...Материальный яд василиска не может действовать на нематериальную душу.
А потому я не знаю, что стало с теми осколками души, которые были помещены в дневник и диадему.
Возможно, в тот момент они вернулась к Тому...

Вот если бы взгляд василиска. Может быть-может быть... - Дамблдор с каким-то смущением умолк,
остановив дребезжащий волчок на своём столе. - И только когда был разрушен крестраж-медальон
и Гарри вернул меч гоблинам, когда я понял, что меч уже не в моей власти...
Только тогда я осознал всё значение происходящего.

Добро и зло неразлучны, одно не может существовать без другого, - Дамблдор вновь помолчал. - ...Потому,
я не стал искать отданный меч. ...Не сейчас и не я это сделаю. Он жив. Но подумай,
прежде чем разыскать его.

...Конечно, Салазар не достиг желаемого. Но ты... получила что хотела. Отомстила за себя
и защитила Хогвартс. ...Пусть любовь превратилась во зло, но такова жизнь. Всё же,
для многих сей факт оказался благом.

Волшебник вновь умолк, будто слушая усыпляющие звуки своей комнаты.
- ...Обещай мне не трогать меч, - серьёзно потребовал он минуту спустя.

Мила искоса взглянула на него, слегка улыбнувшись.
- Обещаю, - без тени сомнений ответила она.
Но что-то очень лисье промелькнуло во взгляде и это не ускользнуло от Дамблдора.

Продолжение следует...

@темы: "Наследница Ровены".(46-47) - фанарт

---

"Наследница Ровены".(романтическая фантазия)

42.



На праздник Бельтайн погода выдалась не столь тёплая, как ожидалось. Хотя снег уже совсем давно сошёл,
и на склонах холмов появились прекрасные крокусы, а в лесу сочная, от прохлады ещё более изумрудная, зелень.

Как только наступила ночь, выбранные по жребию ученики со старостами и преподавателями
отправились в окрестности Хогвартса, включая ближние чащобы Запретного Леса – за веточками деревьев,
дабы украсить ими окна и двери замка и встретить восход солнца.

Никто не спал. Во дворе разожгли огромный костёр. Были пляски и звучали весёлые песни.

Мисс Мила украшала ветками большое окно, чередуясь с Рози в навыке заклятия левитации.
А было, между прочим, очень весело. Рози откровенно, по-детски искренне радовалась.
И мисс Мила, глядя на неё, не могла поверить в то, что её отец – Тот-чьё-имя-нельзя-называть.

Наконец они справились с украшением для окна и сели на скамью, любуясь на своё творение.
Оно было невероятно красиво и таинственно: огромное резное окно, увитое зеленью древесных веток
и освещённое светом множества горящих факелов в тёмной ночи;
чего только стоил запах просыпающейся земли и зелени, вперемешку с ароматом мирта...

Рози сняла с себя подвеску на шёлковой ленточке и протянула мисс Миле.
– Я хочу подарить это вам, мисс, – сказала тихо она. – Это моя единственная ценная вещь.
Рози протянула украшение Миле и положила в её ладонь. Это был камешек, похожий на аметист,
с чудесным зимним деревцем под весенним солнцем, волшебным образом помещённый вовнутрь камешка.

– Рози... спасибо. Какая красивая вещь! – Миле подвеска очень понравилась. – Но я не могу принять такой подарок.
Откуда он у тебя?
Мила не могла выпустить его из рук, так он был приятен на ощупь.
– Он со мной был всегда, – ответила Рози.
– И его никто не украл? Такую милую вещицу?
– Ну, воспитатели считали камешек обычной стекляшкой, и поэтому он ценности для них не представлял...
А дети забирали, – Рози с огоньком, кокетливо пожав плечиком, взглянула на мисс Милу, – но я всегда его находила.
– Ну ещё бы! – Мила рассмеялась. – И всё-таки, я не могу забрать его. Ведь он, видимо,
остался от твоей матери. Это твоя связь с ней.
– Я не знаю... Я её никогда не видела. А вы для меня сделали столько хорошего.
И мне будет очень приятно, если вы будете его носить – хоть иногда.

Отказать в такой искренней благодарности было трудно, да и камешек был столь пригляден,
что мисс Мила согласилась.
– Хорошо, мне очень понравился этот подарок, и я его принимаю.
Но, если ты захочешь его вернуть, то скажи мне об этом... Ведь это твоё наследство.

Рози смущённо улыбнулась, и мисс Мила поцеловала её в пушистые волосы.
Где-то в глубине двора заиграла арфа, и Рози вдохновенно встрепенулась.
– Я люблю арфу, – вслушиваясь в мелодию, проговорила она. – Летней ночью,
когда спадёт жара и в саду начинают пахнуть розы… И яркие звёзды.
– ...и ещё холодный мятный чай с мёдом и лимоном, – добавила, вообразив картину, Мила.
Они дослушали мелодию до конца, пока она совсем не стихла.

– А теперь пойдём. Поможем украсить другие окна, скоро уже утро.

Сивилла только что вошла во двор с охапкой зеленеющих веток,
и они радостно подбежали к ней, чтобы разобраться с добычей.

И вот красное с золотыми отблесками солнце показалось из-за гор. Рассветные лучи пробуждали природу,
поднимая пар с земли. Птицы запели утреннюю песню. Настало время выйти к солнцу, обновляющему и дарующему силы.
И все гурьбою вышли из замка – к лесу, холмам и далям. Кто-то пошёл за молодыми листьями бузины
...а девушки побежали за утренней росой.
И запах горячих овсяных лепёшек разносился уже по всей округе.

Хогвартс – просто прекрасен! И жить тут одно удовольствие.
Но сегодняшняя ночь особенная... Бельтайн – природное волшебство.
Ещё солнечный луч только показался в небе, и туман окутывал зелень лесов и лугов клубящейся вуалью,
как фатой, перед приходом Солнца–принца.

Беневолентия шла по всё ещё тёмному лесу в поисках рассветного ручья.
Странного ручья, прячущегося, который появляется лишь четыре раза в год,
будто стремясь напоить само солнце. И появляется в самых непредсказуемых местах.
А от того, какие растения его будут окружать, будет зависеть и его сила.

«Неплохо было бы найти что-нибудь эдакое ...и для профессора Снейпа, – промелькнуло в её мыслях. – Заручится его поддержкой,
на всякий случай. Только что может его удивить?»

То и дело по лесным округам раздавались шорохи и звуки, которые пугали.
Это не могли быть ученицы в поисках утренней росы – им разрешено бродить только лишь на опушках.
Но песни просыпающихся птиц успокаивали.
Беневолентия притихла. Где-то совсем рядом журчал ручей...

Стараясь быть как можно более чуткой, она почти полетела к этому мету. Да – это был ручей!
Серебряный и звонкий, окружённый огоньками зелёных светлячков, низкой мятой и подорожником – вырывался из земли
и струился межу камнями!

Полюбовавшись вдоволь этой красотой, она набрала водицу в котелок и, довольная, направилась в Хогвартс.

Она отошла не очень-то далеко, когда услышала подозрительно приближающийся шорох.
Решив, на всякий случай, спрятаться – она подбежала к высоким кустам и... столкнулась с профессором.
К большому своему удивлению.

– Я вижу, мисс, вы уже с добычей, – окинув её совершенно невозмутимым взглядом,
произнёс Снейп. – Тоже посвятили свое драгоценное время поискам росы? – ухмылка искривила его губы.

Беневолентия возражать не стала, позволив профессору насладиться своим превосходством.
– А вы, профессор, что здесь ищите? Может вам... помочь?

Снейп даже оторопел, готовый вот-вот рассмеяться от такого предложения.

– Значит, в поисках росы, – он глянул на стоявший у её ног сосуд. – У вас целый котелок
нестандартного размера. Этого хватит на целый полк.

Мила подняла с земли котелок, но униматься не собиралась.
– А кувшинчик лучше сохраняет воду, чем котелок? – еле сдерживая смех, спросила она,
когда заметила, что профессор в лесу не с пустыми руками.
– Я ищу рассветный ручей. Его вода очень ценный ингредиент во многих зельях.
– А–а–а... – Мила со смущённым видом поправила кофточку. – Я, кажется,
такой видела, когда бродила тут в поисках наиболее росистых трав.
– Видели? Где? – Снейп старался быть ещё более важным и сдержанным чем обычно.
Он вовсе не ринулся в указанное наследницей заветное место.
– Там, за теми деревьями, – она кивнула в сторону зарослей.
– И что, там прячется какой-нибудь гном или тролль? – припоминая её опус с Огненным Духом,
которого ему же и пришлось унимать, с деланной настороженностью спросил он.
– Не бойтесь.
Мисс довольно повернулась и направилась к известным ей зарослям мяты и подорожника.
Северус молча следовал за ней.
Но... к сожалению, ручей уже исчез, оставив лишь мокрые листья и камни.
– Эксиби! – произнёс Снейп. И недавно струившийся тут ручей засветился серебристым светом. – Что ж,
похоже, вы правы, это был тот самый ручей... Но уже поздно, сегодня он больше не появится, – с явной досадой произнёс он.
– Не печальтесь, профессор, ведь я же говорила, что смогу вам помочь, – она приподняла котелок,
доверху полный волшебной воды. – Я с вами поделюсь.

Довольная своим решением, она с улыбкой развернулась и пошла прочь из леса.
А профессор Северус – всё такой же невозмутимый – последовал за ней.


43.


Прослушать или скачать Amethystium Elevensong бесплатно на Простоплеер
С началом весны в Хогвартсе начались экзамены.
Мисс Беневолентии почти нечего было сейчас делать, и она решила побыть несколько дней в Лондоне.
Приехала она туда к вечеру. Правильно рассудив, что с Люциусом лучше встретиться завтра,
она даже не стала сообщать о своём приезде. Сняла комнату в приличной гостинице и вскоре уже спала.
___________

Всплеск зелёного света разбудил её.
Мисс Мила открыла глаза и увидела Его. Того, кого она так испугалась в своем давнем сне.
- Боже, что за сны мне снятся... - прошептала она.
- Нет, это не сон, - ответил Тёмный Лорд, приблизив к ней своё бледное лицо
и протягивая руку. - Впрочем, как и в прошлый раз.

Мила вскрикнула и спрыгнула с постели, пытаясь убежать.
Но... дверь вновь была закрыта. Энергию её палочки Тёмный Лорд легко отбил, она улетела в его руки,
оставив Милу безоружной, но полной решимости защищаться.
Волан-де-Морт, тем не менее, ничего не предпринимал, а только наблюдал за ней.
- Ты боишься моей внешности, но не меня... - В голосе Тёмного Лорда прозвучало удивление.
И он плавным взмахом руки будто снял с себя этот образ и предстал в человеческом,
довольно приглядном облике. - Это хорошо.
- Чего ты хочешь от меня?
- Какое приятное содержание, - рассматривая палочку Милы, проговорил Тёмный Лорд. - Из чего она?
- Из яблони. И волоса единорога, - призналась пленница. - Чего ты хочешь? Отомстить за Диггори? - вновь спросила она.

Волан-де-Морт рассмеялся, возвращая хозяйке её вещь.
- Да, первым моим желанием было именно это. Но потом... потом я решил тебя сделать своей.
- Своей?! Да никогда! - Мила опять бросилась к двери и стала её трясти, пытаясь повернуть замок.
Лорд взглянул на палочку, которую она держала в руке, при этом даже не пытаясь использовать,
и снисходительно улыбнулся.
- Неужели? - Том достал из воздуха свиток пергамента, теперь не обращая внимания на порывы Милы,
и подал его ей. - Узнаешь подпись? Это было очень просто, - с досадой протянул Тёмный Лорд.

Мила взяла свиток. Да, это была её подпись. Тот сон был даже не наваждением, как надеялся Северус,
а настоящей правдой. В порыве возмущения она попыталась порвать договор,
но... это оказалось невозможным.
- Его не просто уничтожить. Не так ли? - иронично прокомментировал Лорд, забирая свиток.
- Что там написано?
- Что ты моя жена.
- Зачем я тебе нужна?
- Считай это блажью, - развёл в изумлении руками Лорд. - И ради этой блажи ты можешь попросить у меня того,
что захочешь. Кроме расторжения брака, разумеется, - Тёмный Лорд развернулся и прошёл в дальний угол комнаты.

Мисс Беневолентия молчала, не поднимая головы.
Это был странный, непонятный выбор, в котором мало что можно было сделать.
И всё же, была надежда, что все это - только розыгрыш...
- Я слушаю, - послышался голос со стороны камина и постели.
- Ты не должен причинять вред Хогвартсу... И его обитателям... Как и моим родным.
- Всё? - послышалось из угла, играющего огненными бликами.
- И твои... товарищи... не должны их трогать - по твоему приказу!
- Всё? - сдержанно спросил Лорд.
- Нет! - Мила судорожно перебирала идеи. - Не всё. Я смогу пользоваться твоей силой.
- А ты не глупа. - Том рассмеялся. - Нет. Но я тебя кое-чему научу, если пожелаешь.
- Не думай, что я перейду на твою сторону.
- Ах, эти святые порывы... Это все твои желания?
- Да. Дай непреложный обет, что исполнишь мои просьбы, - потребовала Мила.

Тёмный Лорд на мгновение задумался, потом взял её за руку и сильно обхватил запястье.
Мила старалась не делать никаких мало-мальских движений, опасаясь испортить настроение Лорда...
и внимательно наблюдала.
- Я клянусь тебе, что не трону Хогвартс и его обитателей. Я клянусь, что не причиню вреда твоим близким
и не дам такого приказа другим. Я клянусь обучить тебя магии.

Миле показалось, что она чего-то не уследила... Но всплеск света озарил их руки, и обет был заключён.

- А теперь до утра я побуду с тобой, - требовательно заключил Том.
Мисс Мила ещё не осознала, что она теперь его жена, а потому на мгновение потеряла дар речи
и лишь замотала головой в знак протеста.
- Правда? - ухмыльнулся Лорд.
- Правда, - голос вернулся. - Что, применишь заклятие империус или что-то посильнее? - сорвавшись почти на визг, вопросила Мила.
- Я справлюсь и без этого, - ответил Том и, взяв её за руку, подтянул к себе.

Но в это момент пальцы Милы засветились светом электрического разряда, она ударила и глубоко рассекла плечо Волан-де Морта.
Через разрезанный будто бритвой рукав тут же появились большие бурые вязкие пятна.
Губы Лорда изогнулись в полной досады улыбке.
- Прости, - прошептала Мила. - Я не сделаю так больше.
- Я надеюсь... - всё ещё спокойно ответил Лорд и провёл здоровой рукой по ране, которая скоро затянулась.

Но когда Лорд намерился вновь привлечь к себе пленницу, то между его и её руками возникла прозрачная преграда.
Всполохи розового света стали разбегаться по ней, как круги на воде от брошенного в пучину камня.
Глубоко в глазах Лорда вспыхнул красный свет...
- Ровена, неужели не этого ты хотела? - сказал он.
- Не нужно со мной играть, Салазар... - ответила Мила, которая сейчас не смогла бы уже сказать,
кем на самом деле она является.
- Тогда… я вынужден напомнить тебе наш договор.

Мила резко отдёрнула руку, и преграда исчезла.

Он опустил рубашку с её плеча... и остановился.
- Откуда у тебя это?.. - на груди Милы красовался подарок Рози.
Он легко развязал ленточку с камешком и отошёл с ней в сторону.
- Это подарок одной девочки, - не сводя с Тома взгляда, ответила она.
- Где она его взяла? - Том порывисто повернулся к ней опять.
- Достоверно неизвестно, - таинственно ответила Мила. - Девочку зовут Рози,
и она с рождения жила в маггловском приюте.
- Где она теперь? - сейчас Миле показалось, что Тёмный Лорд совсем потерял свою чёрствую невозмутимость.
- Не скажу.
- Только посмей.

Мила отошла к окну, не зная, что же ей теперь делать.
Если она не скажет добровольно, Лорд выпытает это силой...
- Она в Хогвартсе. Дамблдор нашёл её и привез для обучения.
- Почему у неё эта виолея?
- Да потому что она твоя дочь! - Мила осеклась, удивившись своей дерзости.
- Не может этого быть! - будто защищаясь, Том принял свой бледный змеиный облик.
- А что, этого быть не могло? - Мила почувствовала явное удовольствие от мимолётной растерянности тёмного Лорда.
От этого его глаза вновь полыхнули.

Мила испугалась, это на неё подействовало.
- Я тебе не причиню вреда! - раздражённо осадил её Том, опять принимая свой человеческий вид. - Подойди ко мне.

Мила подошла.
- Её зовут Рози?.. - Волан-де-Морт взглянул ей в глаза, и Мила почувствовала, как он увидел всё,
что видела она: все, что касалось девочки.

- Рози Реддл, - чётко остановила его проникновение в своё сознание Беневолентия.
- И ты её взяла под свою опеку?.. - немного опешив от очередного препятствия его силе, спросил Тёмный Лорд.
- Я только немного ей помогаю… Да, она мне понравилась. Я к ней привязалась, - Мила не желала
встречаться взглядом с Тёмным Лордом, а потому смотрела в сторону, ничего при этом не замечая.

Том взял её руку и одел ей на палец перстень, который достал из воздуха.

- Я не могу быть твоей женой, - испуганно пролепетала Мила и зажмурилась, будто ей собирались пускать кровь…
...На это Тёмный Лорд нежно поцеловал пленницу.
А Мила тайком сняла кольцо и бросила его в сторону приоткрытого окна.


44.

Мила проснулась совсем рано. В комнате гостиницы никого не было.
Она взглянула на руку и... не обнаружила на пальце кольца. Беспокойная, она
осмотрела постель, заглянула под кроватью, обыскала всю комнату… но кольца не нашла.

"Как же так? Это не была явь?.. — мисс Мила оказалась крайне озабочена таким фактом. — Нет... нет... это не было сном
или наваждением. Но кольца нет, а значит, есть надежда, что я не вышла за Него замуж".
Яркое чувство о том, что Волан-де-Морт вовсе не маньяк-убийца — только жестокий правитель — не развеялось.
Но никого нет, все это, кажется, лишь сон…

Мисс Мила поспешно оделась и отправилась к Люциусу, предварительно отослав ему письмо.
Улицы уже были полны магов и волшебниц. Она шла, глядя себе под ноги, но не замечая ничего,
будучи поглощена мыслями о Тёмном Лорде. И вдруг, ещё не отойдя далеко от её гостиницы, она увидела его...
Кольцо с травянисто-зелёным камнем лежало под её ногами, никем не замеченное доселе.
Мила наклонилась и осторожно подняла перстень.
— Кто-нибудь терял кольцо? — спросила она в надежде, что её сон был всего лишь предвидением.
Прохожие лишь пожимали плечами. И даже владелец гостиничной чайной лавки сказал,
что не видел никого из посетителей со столь драгоценным перстнем.

Мила положила перстень в сумочку и пошла в министерство.

Люциус был очень рад её видеть, ведь они не встречались уже почти месяц.
— Люциус, я ехала, чтобы только с тобой побыть, — сразу сказала мисс Мила. — Но теперь
всё изменилось... Мне нужен твой совет...

Люциус подвинул к ней увесистый стул, и Мила уселась напротив него за
письменным столом.
Люциус молчал.
— О чём ты хочешь мне рассказать?
— О Тёмном Лорде.
— Мила, мы же договорились, что ты не будешь спрашивать о моих делах с
Тёмным Лордом! — довольно резко ответил Малфой.
— Это не про то...
— Тогда... о чём?
— Ты говорил, что Он отомстит мне за спасение Диггори.
— И... — лицо Люциуса стало сосредоточенным.
— Он мстит.

Мила рассказала Люциусу о тех двух сновидениях в мельчайших подробностях,
несмотря на то, что некоторые моменты вызывали в нем откровенное молчаливое возмущение.
— Это только сон, — коротко сказал он.
Тогда Мила открыла свою сумочку и достав перстень, протянула его Люциусу.
— Именно этот перстень дал мне Том Реддл во сне. Сегодня я его нашла на дорожке у гостиницы.

Люциус нервно фыркнул, встал со стула и отошёл к окну.
— Люциус?..
— Это Его фамильное кольцо. Его отца. Тогда был не сон и не наваждение! Он вошёл в твой сон,
а поскольку ты можешь действовать во снах осознанно...
То всё случившееся было правдой. Сегодня же всё было открыто.
— Ты меня... защитишь? — умоляюще попросила Мила.
— Тёмный Лорд не щадит, — Люциус подошёл к Миле и наклонился к ней. — Я просил тебя не ходить
одной вне Ховартса! Я просил носить "стража"! Я бы смог тебя не пустить. Но ты... — Люциус опять
отошёл от Милы. — Если он ничего плохого с тобой не сделал, значит, тебе нечего и опасаться.
Пока ты его не спровоцируешь на это.
— Что может быть хуже? Ведь я теперь его жена...
— Тёмный Лорд берёт женщин без спросу. Это Его ни к чему не обязывает.
Но ты... это другое. Я не могу поверить, что он... влюблён.
Мила протестующе помотала головой.
— Он сказал, что это блажь.
Люциус горько усмехнулся.
— У Него всё — блажь...
— Но Люциус. Как же мы?
— Я ничего не понимаю. Но теперь... я не могу быть с тобой. И тебе нечего опасаться.
Тёмный Лорд тебя вряд ли тронет. Он бы всё сделал сразу...
Теперь бояться нечего, — Люциус был бледен и не смотрел на Милу.

Всё было правильно, ни о каких отношениях с Люциусом быть речи не могло.
Разве можно было провоцировать Тёмного Лорда?..
Мила поднялась и тихо ушла из министерства.

Мисс Беневолентия вернулась на вокзал. Там как раз отходил экспресс до Хогвартса,
и она успела на него. Волнителен был момент, когда она проходила сквозь кристальный купол,
установленный ею. Он её пропустил. А значит, от Тёмного Лорда ей и вправду не было вреда — она была по-прежнему чиста.


45.

Мила не долго думала, прежде чем показала кольцо Снейпу.

- Да, я знаю это кольцо, - тщательно рассмотрев перстень,
ответил он. И потребовал рассказать ему всю историю.
Снейп сидел в большом старом кресле и будто был в трансе, слушая рассказ.
Она окончила, но он всё так же сидел.

- Северус?.. - Мила тихо дотронулась до его руки..
Северус поднял на неё уставший взор и удобнее уселся в кресле.
- Он не приходит наяву. Люциус думает, что это было вхождение в мой сон, где я
всё осознавала.
- ...Не это меня волнует.
- Он может и явно ко мне придти.
Профессор на время задумался, не слушая, что говорит Мила.
- Видишь ли, не всякое зло в итоге является злом. И не каждое добро оказывается добром...
И знаешь, Волан-де-Морт не так зол, как может показаться...
В отличие от его подданных...
- Я не совсем понимаю, Северус... Хочешь убедить меня, что всё хорошо?
- Он не станет появляться перед тобой явно, поскольку умудрился тебя полюбить. Узнает об этой слабости
свита... и Он потерпит поражение, как бы ни был силён.
- Северус! - вскочила с места Мила - Ты хочешь сказать, что я должна быть ему покорной?
- Да, от части. Хоть Он и дал тебе непреложный обет, но провоцировать Его не стоит.
Однако, я обучу тебя некоторым заклятиям, которые помогут тебе держать Его на расстоянии
и оградить тебя от Его влияния.
- Когда?
- С сегодняшнего вечера ...начнём. А большего от меня не жди.

Мила почувствовала себя очень глупо. Похоже, что и Северус и Люциус предпочитали покорно отступить.
Она будто самой судьбой была отдана во власть Волан-де-Морта.
Что-то особое, её второе "я", уверенно твердило о том, что они теперь одно. Что одним и были. ...Всегда.
Она лишь как могла, подавляла подсознание, так открыто вдруг заговорившее.
_______________

С тех пор как Северус стал обучать наследницу заклятиям защиты,
Тёмный Лорд появлялся в её снах очень часто.
Он был красив, любил её страстно и ...нежно.
Время от времени они договаривались о встрече
и Беневолентия открыто приезжала в Лондон.

Встреч таких пыталась избегать.
_______________

Получив возможность, ранним утром отправилась домой.
Она ни минуты не медлила и уже скоро была среди магглов.

Все выходные были свободны и, вместе с подругой, она отправилась на пикник.
Через лес, на ту самую гору, где незаметным стоял портал.

Место выбрали странное, притягательное своей экзотичностью.
Это была каменная платформа, большая и очень гладкая,
резко обрывавшаяся природным котлованом, усеянным большими камнями.

Местные власти сделали всё, чтобы показать как они заботятся о безопасности
и установили по краю крутого обрыва маленькие перила, представлявшие собой
крашенную белым трубу на нескольких подпорках.

Но здесь открывались потрясающие красоты близлежащих окрестностей.
И это оказалось излюбленным местом местной молодёжи.

Тут подруги и расположились... в недолгом одиночестве.
Скоро тут же расположилась тройка неизвестных подвыпивших мужчин.

Сделав несколько тщетных попыток привлечь к себе интерес,
один из них стал выражать свои претензии бросанием камней в объекты внимания.
Войдя таким образом в раж, он изъявил желание выбирать послания побольше и поувесистей.

Один из камней просвистел над головой подруги Милы
и девушки решили покинуть это место, пока не поздно.

В планы мужчин это не входило.

Перехватив на лету камень грозивший её поразить, Мила, на всякий случай, достала из
сумочки маникюрные ножницы, что не прошло незамеченным.
Мужчины окружили её, кидая мелкие камешки. Им это казалось очень забавным!

Когда же Мила попыталась вырваться, к ней подступил самый рьяный.
Двое других отошли в сторону, удерживая несчастную подругу, порывавшуюся сбежать.

Такого она не ожидала и не заметила как оказалось, что она рыдает
и слёзы градом катятся по её щекам. Попятилась назад и, вдруг уперлась в невидимую преграду.
Позади стоял человек, она это чувствовала. Мила порывисто оглянулась, но никого не заметила.

Со стороны слышался надрывный смех пьяных мужчин.
- Ну, что же ты... - услышала Мила тихий шипящий голос за собой. - Примени свою силу
и всё будет кончено...
- Я не могу. Здесь запрещено, - сквозь слёзы прошептала пленница. Смех притих.
Похоже, такой поворот оказался более чем интересен для публики.

- Или ты его остановишь, или он тебя покалечит.
- Ты всё подстроил! - закричала Мила и обернулась к невидимому Лорду. Послышался смех.
- Не я. В самом деле, не я.
- Почему же ты здесь?!
- Ты не явилась на встречу. Поэтому, ...пришёл я.

В Милу полетел очередной, особо увесистый на этот раз, камень. Но не долетев - отвесно упал.

Разгневанный подобным недоразумением пьянчуга ринулся на жертву
и тут же отлетел к низким железным перилам. Он оступился, потерял равновесие и
готов был уже полететь вниз...
Рядом возник Тёмный Лорд.
Непринуждённо он подвесил мужчины вниз головой так, чтобы тот мог чётко видеть
красные глаза и змеиное его лицо.

Округу наполнил крик ужаса и топот убегающих со всех ног друзей и подруги Милы.

С вылезающими из орбит глазами полных страха, неуклюже трепыхающийся,
новая жертва всё же совладала с собой, чтобы выкрикнуть своё требование.
- Отпусти! Отпусти!
- Без сомнений... - спокойно ответил Тёмный Лорд и жертва рухнула на камни.

- Зачем!? - Мила кинулась к перилам и перегнулась через них чтобы видеть,
что случилось с несчастным мужчиной.

Он лежал неподвижно внизу.

- Сегодня. Я буду ждать тебя, - сказал Лорд, когда Мила со страшным упрёком
взглянула на него. - Не испытывай моё терпение.

Он исчез как и появился. А Мила бросилась вниз по склону.

Парень, к счастью, оказался жив. Покалечен, но жив.
Вызвав "скорую" и отыскав прячущихся в лесу беглецов, она изменила им память
и представила всё, как несчастный случай в нетрезвом состоянии.
_____________

Мила вернулась в Хогвартс.
Терпение она больше не испытывала, но пыталась применять всё, чему учил её Северус.
...Но зачем?

Это было странной игрой, в которой Мила лишь делала вид, что протестует.
На самом деле она не могла сказать, чего желает именно она.
Ей было известно лишь то, что нужно или не нужно всем. Что нужно для общего блага.

Но если бы она могла, то никак не подала бы вида, что трепетно ждёт
каждой встречи. ...А чувства её так сильны, что мысль о вреде, который она могла причинить ему,
отзывалась где-то в груди жгучими ожогами, от чего она не могла сдерживать слёз и они
непрерывными ручьями катились по её щекам. Увидеть ухмылку на его лице...
Стать данью и естественным трофеем...
Никогда!

- Если бы ты не был злым!.. - однажды в отчаянии, сказала она.
- О, зло - это понятие сложное, - ответил Том,
возвышаясь над ней и не позволяя встать. - Посмотри, сколько вокруг меня злодеев.
Неужели ты думаешь, что они будут лучше без меня? - Лорд рассмеялся.

- Среди твоих подопечных, которых ты так отчаянно защищаешь, найдётся не мало тех,
кто пожелал бы вступить в мои ряды, - продолжил он.
- Может ли кто-нибудь убивать всех, кого повстречает? - жалобно спрашивала Мила.
- Я избавляюсь лишь от тех, кто идёт против моей цели.
Скажи мне самое простое, смогла бы ты открыто сообщить магглам, что ты волшебница?

Мила молчала.

- Отвечай. - потребовал Лорд.
- Они бы засмеяли меня... - честно ответила она.
- Покажи им на что способна.
- Многие меня испугаются...
- И поверь, соберутся вместе и убьют тебя. Это вопрос времени.
Ведь по их святому мнению, волшебники... - Лорд смотрел на пленницу, дожидаясь её ответа.
- ...Мерзость в глазах Бога, - завершила Мила.
- Они смеют это утверждать. Мы вынуждены скрываться от этих ничтожеств, считаться с ними.
...Их больше. Но, кто лучше?
- Я не знаю... - Мила на самом деле не знала что сказать.
- Где же справедливость? - Лорд требовал, чтобы она сама отвечала на его вопросы,
сама делала выводы. Но, она упорно не хотела его понимать.
- Среди магглов есть очень умные люди. Есть очень талантливые.
- Не спорю. Жаль, что магглы их не ценят, - иронично дополнил Том.
__________________

И вот однажды, Он к ней не пришёл. Прошли месяцы, а Он так и не приходил...
Вестей от Люциуса тоже, попрежнему не было.

@темы: "Наследница Ровены"(42-45) - фанарт

---

"Наследница Ровены".(романтическая фантазия)

38.

"Замечательная идея посетила профессора Дамблдора - согласиться,
чтоб я преподавала травологию, - рассуждала мисс Беневолентия,
сидя в библиотеке за большой книгой магических трав.
Нужно было подготовиться к завтрашнему уроку – Мила собралась поведать ученикам
о липпии лимонной. - А я знаю этот предмет чуть лучше, чем ученики-первокурсники..."

Она открыла оглавление и провела по строчкам пальцем сверху вниз.
"Любовная магия"- значилось в одном из разделов.

"Интересно, что там?.. - и мисс Мила решила уделить пару минуток
этой интересной части книги. - Полезные компоненты любовных снадобий: укроп,
корень морского остролиста или Crungo, кардамон, укроп(dill) или укроп (аnet), имбирь,
тмин, майоран, примула. Цикорий-индивий с пометкой... действует в течение семи дней...
Липовые или некоторые лимонные цветы - прочту позже...
Райские зёрна, хорошо известные как Египетское семя... Motherword (sweet flag, Acorus calamus),
вербена, чабрец, анис, базилик, розовые лепестки, цветы яблока, розмарин,
ягоды можжевельника, валериана, лаванда... Orris root (фиалковый корень или корень ириса),
мелисса, и цветы боярышника даже... Тысячелистник - действует семь лет и хорошо подходит для свадеб.
Кровавый тростник - возвращает заблудших возлюбленных; оливковые листья успокаивают ссоры...
А это что - корень сластолюбия? Что за... А, вот... Любой тип орхидеи, не рекомендуется употреблять в пищу.
Далее... мирт, корень мандрагоры - употреблять в пищу нельзя... таволга, цветы жасмина,
лепестки фиалки, древесное алоэ, ноготки и бархатцы.
А это - кустарниковая полынь или "юношеская любовь".
О! Так это рута душистая снимает любовные чары?..
Я, определённо, ею запасусь - для Люциуса, - хихикнула Мила
и перевернула страницы. - Хватит, нужно разобраться с липпией."
________________

Утром Мила пришла на целый час раньше.

Кустики липпии, как и положено, стояли на своём месте.
Так что заняться было нечем, и девушка заскучала.

Наконец пришли первые ученицы. Две девочки. Поприветствовав мисс Беневолентию,
они сели за крайний столик. Мила обратила внимание на одну из них.

Миловидная девочка, по всей видимости, очень чистоплотная, но обутая в такие поношенные туфли,
что на фоне хогвартской формы они выглядели просто безобразно.

- Ты, наверное, потеряла свою обувь? - поинтересовалась Мила.
Девочка смущённо помотала головой. Мила тоже опустила глаза, смутившись от того,
что поняла - у девочки нет денег на одежду.

- У Рози нет другой обуви. Она из детского дома. А теперь она будет жить в школе...
постоянно, - предупредительно ответила её подружка.
- Так вы новенькие?
- Только Рози.
- Ты нигде не училась до этой зимы? - обратилась мисс Беневолентия к Рози.
- Нет, - мягким тихим голосом ответила девочка. - Профессор Дамблдор сказал,
что мне помогут выучить упущенное.
- Конечно, помогут, - одобрительно улыбнулась Мила. С первого взгляда Рози очень понравилась наследнице,
и она твердо решила в ближайшее время купить ей новую обувь.

Ученики уже подтянулись в класс, и мисс Мила решила начинать урок.

- Доброе утро, ученики! - поприветствовала она.
- Доброе утро, мисс Беневолентия! - откликнулся в разнобой хор голосов.
- Сегодня мы рассмотрим липпию лимонную, - сообщила Мила классу. - Сначала вы запишете,
а потом непосредственно ознакомитесь с этим растением.

Мисс Беневолентия указала рукой на угловой столик, заставленный горшками с липпией.
Класс обернулся к растением, а Перси даже умудрился сорвать листочек.

- Ловко, Перси. Ну что же, приступим.
Липпия лимонная - небольшой кустарник с густой листвой,
нежный и довольно чувствительный к морозам. Имеет светло-зеленые, слегка морщинистые листья
и бледно-розовые цветы. Скажу сразу, - улыбнулась мисс Беневолентия, - липпия
помогает избавиться от плохих сновидений...

Когда урок был окончен, ученики с шумом покинули помещение.
Лишь Рози осталась одна и стала прибирать в классе.
Она прошлась между столов и собрала несколько скомканных бумажек,
подмела рассыпанную землю и вытерла грязь от неё.

- Рози, ты сегодня дежуришь? С первых своих дней тут? - не удержалась Мила
и приняла у неё из рук горшок с цветком. В это мгновение она коснулась ладони девочки....
...Мужчина, такой невыносимо близкий и незнакомый вдруг предстал перед её внутренним взором.
Это чувство захватило её вдруг так сильно, что пальцы рук неприятно онемели
и она перестала чувствовать своё тело.

- Да. Я буду дежурить каждый день, - слова Рози вновь вернули её в реальность. - Ещё буду
помогать на кухне миссис Ёли, потому что домовики приходят только по праздникам.
А так их здесь мало. А миссис Ёли нужна помощь. Так я смогу отплатить за
своё проживание здесь, - доверительно поведала Рози.
- ...Рози, - тихо сказала Мила, уже владея собой, - я хочу подарить тебе обувь,
уж очень она у тебя старенькая.

Рози густо покраснела. По всему было видно, что от этого предложения ей очень неловко.
- Не нужно, мисс Беневолентия, - не поднимая глаз, ответила она. - Со временем
я сама ее куплю. Да и работы много у миссис Ёли. Вчера я у неё была допоздна.
- Ну, с миссис я договорюсь. Вряд ли Амбридж поспешит с пособием для тебя...
А обувь тебе купить нужно уже сейчас, тут зимы снежные и холодные.
_____________
Солнце рано скатилось за белые снежные горы. Мила думала о видении.
Она напряжённо следила за солнечным заревом, терпеливо дожидаясь,
когда оно погаснет и настанут сумерки,
а с ними появятся на небе и яркие зимние звёзды.

И вот, в комнате уже стало темно, и тени от горящего камина заплясали по стенам.
Она вышла и направилась к астрономической башне.

До самого рассвета, пока была возможность, наследница наблюдала, записывала, вычисляла и размышляла...
Сомнений не возникало, она видела своего мужа - прошлого, настоящего и будущего.
Но Рози! Что за связь?.. Люциус...
Спускаясь по узкой закрученной спиралью лестнице, она сбивалась от волнения в дыхании
и вновь радовалась тому, что ещё все спят и никто не встретится сейчас на её пути.
Это не могло быть правдой. Она наверняка допустила ошибку...


39.



Мисс Ёли, узнав о предложении Милы, конечно же согласилась. Но когда она сообщила об этом Дамблдору,
то он вскоре вызвал мисс Милу к себе.

У Дамблдора в кабинете появилось новое, мягкое и очень удобное кресло,
и он галантно предложил присесть наследнице.

- Мисс Ёли уведомила меня о вашем благородном решении, мисс. Я, сразу скажу, не против,
и очень рад этому, - сказал Дамблдор. - Но я должен поведать вам одну историю...
Эта история рождения Рози Реддл.
- Я читала характеристики учеников,
когда ездила в Лондон, - ответила Мила. - Опасаться нечего, - усмехнулась она.
- Да, - согласно улыбнулся директор. - Только это далеко не всё. Вам ни о чём не говорит фамилия Реддл?
- Да, но мало ли у кого такая же фамилия?
- Тут всё сложнее, - погладил бороду Дамблдор. - Думаю, раз уж вы так близко приняли в ней участие,
то разумно сообщить кое-что важное. К тому же, вы связаны с Ровеной.
- Вы... хотите сказать, что Рози является родственницей Тёмного Лорда?
Но этого не может быть, - с некоторым вызовом ответила наследница.
- Она не просто родственница. Она дочь Тома Реддла.
- Ну, это же... глупость!
- Послушайте историю, - тихо ответил Дамблдор. - Когда Том Реддл был уже силён... и красив,
его полюбила юная девушка по имени Рози Леви. Наша ученица. Она так сильно любила Тома,
что долго не могла поверить в его сущность. Искала встречи... Он почти не обращал на неё внимания.
А когда она отказалась следовать за ним, то и вовсе отвернулся от неё.

- Не убил? - невольно прервала речь Дамблдора Мила.
- Нет, - директор внимательно взглянул на наследницу, желая удостовериться,
что та готова слушать его дальше. - Очень долго Рози Леви жила с этой любовью,
которая причиняла ей большие душевные страдания.
Её единственным желанием, спустя годы, было рождение ребёнка. Который, возможно, успокоил бы её душу...
Простое желание влюблённой женщины. Однако Том Реддл к тому времени был ослаблен магией Лили Поттер,
как мы знаем... И тогда... она решилась использовать магию "янтарного сна". Это очень сильная и Опасная магия.
С её помощью можно вернуться в прошлое под любым видом, провести там некоторые действия
и перенести их в настоящее. Но эта магия забирает человека, она разносит его по всему использованному
пространству и времени... И человек постепенно исчезает... И у неё получилось.
Через время Рози Леви родила Рози Реддл, - Дамблдор замолчал.
- А откуда вам это известно? - история очень тронула Милу, и Том Реддл на какое-то мгновение
показался ей уже не таким злобным, а непонятная ревность смутила её настолько,
что сказать она больше ничего уже не смогла.
- Роза Леви, чувствуя необходимость, оставила дочери маленькое наследство среди магглов.
А в банке Гринготс мы обнаружили завещание и это письмо, - Дамблдор поднял со своего стола пергамент
и показал Миле. - Насколько это правда, боюсь, проверить уже невозможно...
- Не знаю, что и сказать. Рози об этом знает?
- Нет... Мы решили не сообщать ей об этом. Возможно со временем... но не сейчас.
Поэтому, я думаю, нет необходимости просить и вас не распространяться о её происхождении.
- Несомненно... Профессор, значит, вы разрешаете взять мне завтра Рози с собой в Хогсмит?
- Конечно, если вы не передумали. Ведь не смотря на то, что девочка - плод сильной любви её матери, её отец...
- Я всё понимаю! - Мила порывом поднялась с места. - Но Рози... мне понравилась с первого взгляда.
- Я так и подумал, - тихо пробормотал Дамблдор. - В таком случае, вы можете её взять с собой...

40.

В этот выходной день Рози с утра пришла на кухню к миссис Ёли.
Зная об этом и чувствуя, что Рози добровольно не придёт к ней, мисс Мила отправилась к девочке сама.

Чтобы не идти пешком, Мила и Рози взяли у Хагрида повозку, запряжённую невидимыми фестралами,
и отправились в Хогсмит. И уже очень скоро были в лавке мадам Малкин, где они смогли купить не только туфли,
но и ботинки, пальтишко, тёплые платья и всё, что полагалось девочке.

В начале Рози смущалась и отказывалась, но когда увидела себя в зеркале в обновках - оттаяла.
По-детски простодушно и благодарно, она вертелась перед зеркалом, то и дело поглядывая на Милу.
- Спасибо, мисс Беневолентия, - наконец сказала она. - Я буду носить
очень бережно эти вещи.

Мила одобрительно улыбнулась.

- Вам упаковать старую одежду? - подозревая, что Рози поедет домой в обновках,
поинтересовалась мадам Малкин.

Рози опять порозовела.
- Нет, - ответила мисс Мила, - они нам ни к чему.
Рози взяла сумку с новой сменной одеждой, и мисс Беневолентия предложила зайти в лавку со сладостями.
И только после обеда они поехали обратно в Хогвартс.

Рози сидела в повозке, как настоящая леди. Она будто преобразилась и
теперь была самой собой. Кажется, ей не составляло усилий двигаться
благородно, сидеть благородно... все её движения были слаженны и изящны.
- Эта девочка, с которой ты ходишь... Гортензия?
- Да, её зовут Гортензия, - откликнулась Рози.
- Вы подружились с ней?
- Я ещё не знаю... но я бы хотела. У меня никогда не было друзей.
- Почему?

Рози пожала плечами и провела ладошкой по пальто.

- Мне нравится читать книги, бродить в лесу...
Там так интересно! - глаза Рози заблестели. - Прошлым летом я видела человечка с бородой и в шляпке,
похожей на большой гриб, - поведала она. – Но мне никто не поверил.
- Понятно, ты чужая среди магглов. У меня тоже так было. И было очень обидно, когда надо мною смеялись.
- А здесь?
- Здесь значительно лучше...
- Гортензия мне рассказала о Волан-де-Морте. Это же очень страшно.
- Среди магглов тоже очень много страшного. Но в Хогвартсе сильные маги, и они, если что, защитят нас.
- Мадам Стебль сказала, что вы будете её замещать. А ещё что вы преподаёте? - опять смутилась девочка.
- Рози, на самом деле я ничего не преподаю. Я ученица, как и ты.

Девочка улыбнулась.
- Нет, не такая, - возразила она. - Вы, наследница Ровены и хозяйка факультета Когтевран.
- И тем не менее, я только учусь... У тебя есть кто-то из родственников? - решила спросить Мила.
- Нет, я всегда была одна. С рождения...
- ...Вот и школа, мы подъезжаем.

Они вошли в холл, и Мила попрощалась с Рози.
- Спасибо, мисс Беневолентия, за ваши подарки. Я всегда буду вам очень благодарна.
- Да ладно уж, всегда!.. - рассмеялась Мила, потрепав её косичку. - Ну, иди.
Я надеюсь, вы с Гортензией станете настоящими подругами. Мне кажется, она неплохая девочка.
- До свидания, мисс Беневолентия, - по-прежнему улыбаясь, попрощалась Рози
и убежала по лестнице к гостиной Пуффендуя, где обитала её новая подруга.

_________________

Дни шли своим чередом. Мадам Стебль всё ещё была занята своими делами,
и Мила продолжала преподавать травологию у младшекурсников. Она часто приходила к миссис Ёли,
чтобы пообщаться, а иной раз, будто невзначай, помогала Рози.
Девчушка от этих встреч привязывалась к наследнице и уже ждала её как желанную родственницу.

Тем не менее, Мила стала замечать, что уже через месяц Рози погрустнела.
В её присутствии она оживлялась, вела себя на кухне как заправская приветливая хозяйка.
И только тайком, когда Рози не могла её видеть, мисс Мила замечала не детском личике печаль.
- О чём ты грустишь, Рози? - решилась спросить она, когда мисс Ёли
вышла по делам из кухни. – Мне, может быть, просто показалось... но я заметила, что тебя что-то волнует.
- Нет, мисс Беневолентия, всё хорошо, - ответила Рози. - Просто я устала.
- Тогда отдохни. Никто не будет против, если ты несколько дней не будешь помогать миссис Ели.
Я завтра утром скажу об этом профессору Дамблдору.
- Нет, мисс, не надо говорить...
- Почему же? В этом нет ничего плохого.
- Благодарю. Но, мисс... меня беспокоит другое, - вытирая вымытые вазы для булочек, всё-таки призналась Рози.
- Ты можешь мне сказать, может быть, я тебе помогу разобраться.
- Это не по предметам, - не поднимая головы, промолвила девочка.
- Всё равно.
- Кто-то из старшекурсников сказал, что имя Тёмного Лорда когда-то было... Реддл.
И что у него тоже не было родных, и что он жил постоянно в Хогвартсе...
Дети меня дразнят... Тёмной Леди, - это имя Рози произнесла скороговоркой,
будто боясь, что иначе оно к ней прилипнет.

Мила невольно замешкалась.
«Если бы они знали, как близки к истине... - промелькнуло в её мыслях, - то им было бы отнюдь не весело».

- Детям свойственно давать друг другу прозвища... - сказала мисс Мила.
- Я не даю, - коротко ответила девочка.
- Ты исключение, - весело ответила мисс. Рози, улыбнувшись, хихикнула. - Но ты можешь только выиграть,
получив такое прозвище, - продолжила, размышляя мисс Беневолентия. - Прими его, как само -собой разумеющееся...
Когда они поймут, что тебе это нравится и никак не задевает, то станут задумываться.
Некоторым придёт в голову, что ты его дочь или родственница... и они станут тебя бояться... и уважать.
Другие, не получив удовольствия от насмешек, оставят в покое. Ты ничего не потеряешь.
Но, возможно, приобретёшь поклонников. Особенно, когда они поймут, насколько ты добра и благородна.

Пока она так говорила, Рози подошла к ней очень близко и села рядышком, внимательно слушая.
- Мне неприятно себя ассоциировать с ним...
- Этого и не нужно делать. Ты относись как... к шутке. К тому же,
ты могла бы изменить мнение окружающих о своей фамилии в лучшую сторону.

Рози доверчиво и заинтересованно взглянула мисс Беневолентии в глаза.

- А что это за посиделки? - воскликнула мисисс Ёли, которая только что
вернулась с домовиком, принёсшим большой мешок с картошкой. - Устали что ли?
- Нет, мисисс Ёли, - отозвалась Рози.
- Ну ладно, я сама всё закончу. Иди, я вижу, что ты устала.

Будто спрашивая, что делать, Рози взглянула на мисс Милу.
- Пойдём, пойдём, - ответила Мила на её взгляд. - Хорошего вечера и спокойной ночи,
мисисс Ёли, - сказала она кухарке, закрывая дверь за собой и Рози.
- Спокойной ночи,- ответила та.


41.

...Мисс Беневолентия опоздала на поезд; пришлось заночевать в лондонской гостинице.
Комнату выбрала самую простую, с большим беленым камином и большой кроватью с жердями для балдахина,
со столом и одним стулом.
Хоть и хотелось спать, но отчего-то не спалось.
Ночь была тёмная, под окном уже не слышалось ни шагов, ни редких разговоров... Наконец, она задремала.
Но не успела пройти и минута, как комната озарилась зелёным болотным светом и перед ней предстал ...Тёмный Лорд.
С вскриком ужаса, она отбросила одеяло и кинулась к выходу. Однако уйти не удалось, дверь оказалась заперта.

- Что вам нужно?! - прижавшись к двери, закричала она.
- Мне нужна твоя подпись, - холодным спокойным тоном ответил Тёмный Лорд, подавая ей развёрнутый пергамент.

Мила взглянула на текст, который держал он в своей руке со странным для его характера
чёрным перстнем и высеченной на нём белой розой.
- Я ничего не подпишу! - решительно ответила она. - Я даже не знаю, что там!
- Не важно. Подпиши. Иначе... твои родные пострадают, - уверительно пояснил Лорд.
Мила помотала головой, надеясь проснуться. Она не могла поверить, что Волан-де-Морт тут ,
и она просто вынуждена ему подчиниться. Нет. Никогда - она не станет ни кем рисковать.
Никогда не станет торговаться.
Но… Достаточно одного слова, малейшей угрозы - и она сделает и подпишет всё.
Выхода она не видела и, закрыв глаза, потянулась к пергаменту...

Ей показалось, что прошла вечность, пока она решилась взглянуть на Него.
От увиденного Беневолентия потеряла дар речи!

Она лежала на постели в совершенно обнажённом виде.
Рядом лежал мужчина.
Она лежала на животе... В нерешительности приподнялась...
Мужчина был тоже обнажён и довольно привлекателен. Он спал.

Она всмотрелась в его лицо. Что-то знакомое было в его чертах. Но где она их видела?
Мужчина ей совсем не знаком... А где же Волдеморт?
- Боже... - прошептала она, когда поняла, что эти черты ей безумно напоминают Рози Реддл.
В одно мгновение соскочила с постели, но... Том схватил её за руку и рывком привлёк к себе так,
что пленница упала ему на грудь и зажмурилась.

...Она открыла глаза и удивлённо огляделась. Утро уже было позднее, а камин давно затух.
Мисс села на постели в своей хогвартской комнате.
- Господи, это был только сон...

Она потянулась за своей палочкой и та тут же звонко упала на пол, - её руки от дрожи были не сильны.
Мила всё же встала и стала приводить себя в порядок. Хорошо, что вернулась мадам Стебль
и ей не нужно было спешить на урок. Сон волновал, и чувство реальности никак не покидало её.

«Нужно рассказать об этом Северусу, он скажет, что делать», - решила она.
__________

У профессора Снейпа шёл урок. На её стук он повернулся и бросил на девушку свой фирменный суровый взгляд,
но всё же вышел в коридор.
- Что случилось? - без тени участия спросил он, когда они подошли к окну холла.
- Северус... - Мила потупила взор. - Извини, что я прервала твой урок.
- Надеюсь, это что-то важное.
- ...я не знаю, - виновато ответила она. Северус молчал, не спрашивая ни о чём.
- Мне сон приснился. ...Я бы не пришла, но он был как реальный.
- Что в нём было? - со вздохом ответил Снейп.
- Тёмный Лорд… Кажется, я… вышла за него замуж, - она виновато улыбнулась.
- Что?!

Мила порозовела от смущения.
- Ты его никогда прежде не видела. Почему решила, что это был именно он?
- Сначала я его не видела... когда подписывала бумагу. Я видела только чёрную мантию
и тонкую кисть руки со странным кольцом в виде чёрного камня с белой розой.
- lucus rosae... - изменившись в лице, произнёс Северус. - ...Расстроила она его.
- Что?
- Роза Леви,- пояснил он. - Расскажи мне весь сон.
Мила пересказала всё, что помнила.

- ...я смотрела на его лицо и не могла понять, кого он мне напоминает. А потом поняла,
что Рози Реддл... немного похожа на него. Но я представляла его другим... очень страшным.
- Это его утерянный облик. Так Лорд выглядел до того, как был побеждён. Возродившись,
он принял другой вид, но вернуть прежнюю внешность ему не составляет труда.
- ... Анимаг? - неосознанно спросила Мила.
- Намного сложнее.
- Северус, скажи, что это был только сон... - Мила посмотрела ему в глаза.
- Я не думаю, что все так просто. Надеюсь, это было только наваждение.
- Наваждение? Убить меня хочет?
- Мила, ты смогла противостоять ему. Ты нагло пошла против его воли. Я ожидал его нападения.
Что его заставило медлить, я не знаю. Он уже мог множество раз настигнуть тебя вне Хогвартса.
А теперь ты заявляешь... Не думай, что я пойду против него, - тихо завершил он.

Северус отворил соседнюю с классом дверь. Это была кладовая со снадобьями.
Он поднялся по лесенке на верхнюю полку и подал Миле флакон.
- Что это?
- Это снимет возможный негатив, - он налил из кувшина в бокал воду. - Выпей.
Мила открыла флакон и вылила зелье в бокал с водой.
- Не бойся.
Она выпила.
- Как мне быть дальше, Северус?
- Я не знаю... - немного саркастично ответил Снейп.
- Северус... - Мила обняла его и прижалась всем телом.
Ей казалось, будто способность защищать просто изливалась из него. Было страшно до слёз.
Он её прижал к себе.
- Не плачь. Тебе нужно научиться владеть собой,
и только так ты будешь под надежной защитой…

@темы: "Наследница Ровены"(38-41) - фанарт

---

"Наследница Ровены".(романтическая фантазия)

35.

- Почему? - улыбнулась Сивилла. - Но ты и сама можешь всё узнать.
- Не могу... - догадываясь, но боясь ошибиться, сказала Мила.
- Не может быть, - Сивилла подошла к подруге. - Помести между ладонями брошь,
расслабься и представь его образ...

Сивилла подождала, ожидая её действий.
- Да... я его... чувствую!
- Что?..
- Он переживает. Но там много всего... я не услежу.
- И не надо. Это свечение говорит о том, что хозяин находится в крайне эмоциональном состоянии.
Это нехорошо... Бывают и другие свечения.
- Какие?
- Они просто другие. Ты сама должна их увидеть. Одно говорит об упадке сил,
а другое - о безразличии...
- Значит, Люциусу сейчас плохо?
- Да. Несомненно. Предполагая его отношения с Тёмным Лордом, ваш разрыв, тревогу за семью...
- Так... ты смогла всё прочесть?!
- Это было нетрудно. Ты не смогла, потому что не достаточно собрана.
Немного практики - и ты сможешь читать, а не только чувствовать.

Мила задумалась и погрустнела.
- Если хочешь, то можешь ему помочь, - предложила Сивилла.
- Как?
- Смотри. Если нужно успокоить, то возьми ледяную воду и серебряную чашу.
А если добавить чувственности, то тёплую воду ...или даже горячую. И чашу из глины.

Сивилла открыла окно и взяла с наличника снег, который положила на серебряный поднос.
- А теперь сними свет со "стража".
Мила удивленно взглянула на женщину.
- Это тоже просто. - Сивилла обхватила своими ладонями
ладони Милы. - Отпусти свои мысли... почувствуй свет...

Одно движение, и в руке мисс Беневолентии засветилось лучистое алое солнышко.
Сивилла взглянула на ученицу и одобрительно улыбнулась.
- Теперь в воду, - скомандовала она.

Мила опустила солнышко в ледяную воду и стала наблюдать.
Скоро сияние поблёкло и растаяло, а брошь приобрела ровную прохладную прозрачность.
- Теперь он успокоится и сможет... принимать правильные решения.

Мила разглядывала брошь и чашу с кристально чистой водой.
- Это простая магия влюблённой женщины.
- Влюблённой?..
- Да.
- Но я про него... даже не думаю... теперь.
- Не будем обманываться. Ведь ты не смогла бы снять свет с броши...
если бы не существовало эмоциональной связи. Брошь потому и отвечает - оттого, что вы связаны.

Мила приколола "стража" к воротничку.

- Сивилла, если я через "стража" могу почувствовать его... то и он тоже?
- Но ведь для этого он его и подарил.
- Да, знаю, наверное. Я теперь взглянула на это в новом свете.
- Если ты позовёшь его - он услышит, - откровенно намекнула Сивилла.
- Возможно, Люциус сейчас беззащитен. Может быть, Тёмный Лорд забрал у него палочку... Это нехорошо...
- Зачем Тёмному Лорду палочка Малфоя? - удивилась Сивилла.
Мила пожала плечами, не зная, верно ли то, что она сейчас произнесет.
- Возможно, он хочет заменить свою. Лучше всего на бузинную палочку.
По той книге... «Дары смерти».
- Глупость! - воскликнула прорицательница. - Зачем Тёмному Лорду морочить этим голову?
Ведь даже первокурсник знает, из чего состоит бузинная палочка.
Пусть найдёт мастера и прикажет ему сделать такую же!
Составляющие любой палочки - это лишь свойства, качества... Она лишь собирает энергию,
исходящую от волшебника. Составляющие подбираются по... содержанию конкретного волшебника.
И никак иначе. Чужая палочка не будет правильно работать, если она не соответствует магу!
- А как же... сказка? Это предание? - растерялась Мила.
- Ну, бузина имеет особые качества... Она негативна в какой-то мере...
Да, использовать её - удовольствие не из приятных. Она агрессивна. Потому она и включена в сказку.
Мила, Тёмному Лорду она ни-к-че-му. Он может работать и без палочки! - Сивилла коротко усмехнулась,
будто подруга не знала самого элементарного.
- Как это... без палочки? - опять спросила Мила.
- Как? - в свою очередь опешила Сивилла. - Так вспомни, дорогая, что ты проделала над Аланой Флокс и,
надеюсь, тебе, наконец, станет всё ясно!

Мила проморгалась, будто только сейчас проснулась.

В самом деле... если она сама время от времени даже забывала пользоваться своей яблоневой палочкой...
Если Дамблдор вообще мало использовал свою...
То какая такая надобность у Тёмного Лорда?

- Я ведь говорю про особую палочку, старшую... - не унималась Мила. - Она сама выбирает,
кому служить... Она непобедима... У неё даже свой разум есть...
- Самая сильная, да ещё и сама выбирает, кому служить и ещё с разумом? – удивлённо усмехнулась
Сивилла. – Ох, Мила, не приведи тогда Мерлин такую заполучить. Это же она в любой момент
может передумать и перестать подчиняться.
- Ну, Сивилла! - расстроенно возмутилась Мила. - Ну ты что, не понимаешь?
- Это ты что-то напутала. Если хочешь знать, то у профессора Дамблдора именно бузинная палочка.
И... кстати, трофей. Он получил её от Гриндевальда.
Которого победил. Он жив... хоть жизнью это и не назвать. Так вот, скажи мне, если палочка непобедима в дуэли,
то каким образом Дамблдор смог победить Гриндевальда? А? А он не уступает по силе Волан-де-Морту.
Представляешь, чтобы он уже сделал, имея такую вещицу?
- Победил бузинную палочку? - в раздумье спросила наследница и, выглянув в окно, умолкла.
- Ох, Мила, - обняла её Сивилла, заметив, что та растеряна. - Не станет Тёмный Лорд искать такую палочку,
о которой ты твердишь. Он не полагается ни на кого и ни на что. Только на себя.
Доверие для Тёмного Лорда - дело архисложное...
Он не отдаст себя в распоряжение вещи, которая может предать его
в любой момент, - Сивилла отпустила подругу и, отойдя в сторону, тихо промолвила. - Да и не такой уж он тиран,
как принято считать. Иначе один Империус в его исполнении сослужил бы куда большую службу,
чем Старшая бузинная палочка...

Мила стояла не шевелясь, чутко прислушиваясь к еле слышным словам прорицательницы.

- Ну так что, - вдруг воскликнула Сивилла, - будешь звать Люциуса?
- Нет. Мне кажется, я его боюсь. Сивилла, я правда его смущаюсь и боюсь.
- Я уверена, тебе нечего бояться, - в свою очередь задумавшись, ответила прорицательница. - Ну что же,
теперь пойдём на кухню.

Трелони взяла Милу за руку и вышла с ней на лестницу.
___________________

- Добрый день, миссис Ёли! - поприветствовала мисс Беневолентия повариху, входя на кухню.

На обед учителя приходили, если у них было желание. Когда не было в школе учеников,
не было и необходимости сидеть в Большом Зале. Кухарка встретила их радушно и
сразу стала наставлять им кушанье.

- Не знаешь, что сегодня за топот был на лестницах? - поинтересовалась Сивилла, когда они были уже за столом.
- Знаю... Это была я, - смущённо ответила Мила, наливая себе овощной суп.
- Зачем ты там бегала? - удивилась Сивилла.
- От созданного мною же монстра-мухоловки.

Сивилла рассмеялась.
- Не очень-то смешно мне было... - пожала плечом Мила. - Если бы не профессор Снейп,
то я не знаю, что со мной случилось бы... Может быть, меня уже загрызли...
- Да, он уже не однажды тебя выручал. Странный он... И я уверена, что он всё ещё при Тёмном Лорде.
- Может быть, - постоянное упоминание о Тёмном Лорде, о связи с ним всех,
кто хоть как-то начинал её интересовать... это было невыносимо. - Но он
не смог бы пройти в Хогвартс! - не выдержала Мила. - Если бы излучал зло
и стремился навредить школе и её обитателям...
- Это почему же?
- Дамблдор знал бы, - попыталась оправдаться Мила.
- Мне кажется, или ты от меня что-то скрываешь?

Мила замолчала, не зная нужно ли открывать секрет Сивилле.
Однако вид Сивиллы говори о том, что она что-то уже знает ...
- Помнишь, я спрашивала про кристаллы? - шёпотом спросила она.
- Ты их установила.
- Ты знаешь?
- Я признаюсь тебе. Когда ты ушла из Хогвартса, Дамблдор говорил со мной.
Он обнаружил купол и был этим доволен, - подчеркнула Сивилла. Она говорила очень тихо,
наклонившись к Миле. – И, знаешь, мне очень обидно, что ты мне ничего не сказала.
- Прости, Сивилла. Но об этом никто не должен был знать.
- Я тебе не враг. И при столкновении с куполом... Человек чувствует его...
- А кто ещё знает?
- Профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл, - Сивилла умолчала об участии в этом деле Люциуса Малфоя
и Северуса Снейпа, о чём ей поведал сам Директор...

36.


Сивилла ела суп с наслаждением - не ела, а вкушала.
- Хороший получился? - накладывая сладкие булочки в плетёную тарелку, спросила миссис Ёли.
Сивилла оторвалась от чашки и утёрла губы салфеткой.
- Великолепный, отличный суп! - ответила она. – Как, впрочем, и всегда.
- Да, очень вкусно! - добавила Мила.
- Хорошо. Однако сегодня я не добавила имбирь, - раздосадовалась миссис Ёли, - а без него суп уже не тот...
- Может быть, и без имбиря, но всё равно - очень вкусно! – доев и переходя
к чаю с поданными уже булочками, заверила Сивилла.
Ванильная сдоба со сладким творогом была тоже невероятно вкусна.
И горячий малиновый чай... просто чудо!
- Не едет ли кто в ближайшее время в Лондон или в Хогсмид, не знаете?
- Нет, не знаю... - помотала головой Сивилла, не отрываясь от булочки.
- Хорошо бы купить имбирь... и ещё базилик... - размышляла миссис Ёли, сидя у горящего камина.
- Я могу съездить - хоть завтра. Только расскажите, где вы их берёте, - предложила Мила.
- Правда? - обрадовалась Ёли. - Тогда я схожу к профессору Дамблдору, скажу, что поедете вы.
Завтра мне нужно приготовить столько угощений к приезду учеников! А тогда подпишете, может,
и традиционный договор на поставку провианта? Как к важному лицу в Хогвартсе - к вам претензий не возникнет.
- Я не против, совсем не против, - дала согласие Мила.

Профессор Дамблдор также не противился желанию мисс Беневолентии.
А заодно и перепоручил ей ещё одно дело - передать заместителю министра Амбридж список новых учеников,
которые с этой зимы переводились на учёбу в Хогвартс. И потому ни свет ни заря
мисс Мила села на экспресс до Лондона, чтобы на обратном пути вернуться с возвращающимися студентами.
_________________

Первым делом она посетила магазин "Мерри Холли". Там были все
необходимые специи и приправы, нужные миссис Ёли.
Всё было куплено и тут же отправлено в Хогвартс.

Теперь нужно было «навестить» Амбридж в министерстве.
Мисс Беневолентия старалась не думать о возможной встрече с мистером Малфоем,
но подлые мурашки, то и дело пробегавшие по телу, не давали ей покоя.
Амбридж у себя не оказалось, и мисс Беневолентия поймала себя на мысли, что рада этому обстоятельству.
Не очень-то и приятно иметь дело со столь... подленькой особой.
Поэтому, оставив документы её секретарю, Мила вышла из отдела.

Людей было много, и мисс Беневолентия немного замешкалась
в поисках выхода из министерства. Не успела она разобраться, как её догнал секретарь Амбридж.
- Слава Мерлину! Вы ещё не ушли! - воскликнул он.
- Что-то случилось?
- Нет-нет, всё хорошо. Но только вот, возьмите, - он протянул принесённые ею бумаги. - Зайдите к мистеру Малфою.
Пока нет Амбридж, её делами занимается он.
- Ну... может, вы сами отдадите ему список? - по телу пробежала дрожь негодования.
- Да мне не трудно, не подумайте, мисс. Но только, возможно, понадобятся ваши подписи.
А этого, извините, я сделать не могу.
- Ну что же, - порозовев, согласилась Мила, - куда мне идти?
- Этажом выше. Там вы сразу его найдёте.

Найти было и вправду нетрудно.
Поправив волосы и шляпку, мисс Беневолентия постучала в дверь кабинета.
- Позвольте узнать ваше имя, - заговорила золотая львиная морда на двери.
- Мисс Беневолентия.
- По какому делу?
- Я по поручению Дамблдора. Принесла список новых учеников.
Львиная морда «ушла в себя» и через мгновение сообщила, что мисс может войти.

Люциус Малфой сидел за столом.
Она подошла к нему и молча положила перед ним бумаги.
- Это список новых учеников Хогвартса, - тихо сказала она, прерывая неловкое молчание.
Он прочёл документ и попросил поставить роспись в толстой книге учёта.
Но когда мисс Мила сделала это и хотела убрать руку, Люциус её удержал.
- Люциус... - взволновалась мисс Мила.
- Как дела в Хогвартсе? - непринуждённо спросил Малфой.
- Хорошо... А у тебя?
- Хорошо, - улыбка скользнула на его губах.
- Что ж, мне нужно идти, - убирая руку, промолвила мисс Беневолентия.
Люциус встал из-за стола и подошёл к ней.
- Нет, Люциус, - опешила Мила.
- Что нет? - переспросил он.
- Ничего, я пойду, - ещё больше смутилась Мила.
- Если тебе интересно, - тихим голосом сказал Люциус, - я очень люблю тебя.
- Ты любвеобильный господин. Это нормально, - съёрничала мисс.
- Хочешь, я тебе расскажу о нас с Азалией?
- Нет.
- Она подлила в мой чай амортенциум. А я ей доверял, надо сказать.
И не имел при себе антидота, - Мила хотела возразить,
но он не стал её слушать. - Это сильное зелье. Тебе нужно как-нибудь его испить.

Мила умилённо взглянула на него.
- Для чего?
- Прекрати! – Люциус резко взял её за руку и привлёк к себе. - Я же открыл тебе... тайну.
Она помотала головой, закрыв глаза.
- Лучше бы ты сразу мне рассказал. Я всё это время чувствовала себя очень глупо
перед мадам Стебль, - Мила попыталась высвободить свою руку. Малфой не пускал, прижав её к стене.
Его страстные поцелуи были неожиданными, но довольно приятными для наследницы.

- Кхе-кхе! - вдруг послышалось в стороне.

Мила невольно усмехнулась странно возникшей неловкости... как, впрочем, и Люциус.
Она опять высвободила свои руки, мимоходом задёрнув его мантию.
- Я поставила достаточно подписей? - почти невозмутимо спросила она.
- Вполне.
Мила рассуждать больше не стала, оставив мистера Малфоя наедине с ехидно улыбающейся Долорес Амбридж,
проводившей её долгим взглядом.

- Превышение полномочий, мистер Малфой?.. Не так ли? - утвердительно вопросила она тут же, как закрылась дверь.
- Думаете? - невозмутимо ответил Люциус, усаживаясь за свой стол. - Вы уже вернулись?
- Ненадолго, - пропищала Амбридж. - Но как вовремя!
- Рад доставить вам удовольствие.
- Лицемерие тут неуместно, мистер Малфой!
- Отчего ж? - демонстративно вскинул бровью Люциус.
- Попечитель и подопечная! - возмутилась Долорес. - Где же градация? Я вынуждена рассмотреть это дело.
- Не беспокойтесь. Мисс Беневолентия больше не является моей подопечной. Вспомните это, Долорес!

Амбридж оказалась оскорблена воспоминанием о нынешнем положении наследницы и явно расстроена
вдруг забрезжившей, но не совсем удавшейся интригой.
- Я полагаю, вы не только за этим здесь?..
- Само собой, - Амбридж шлёпнула по столу стопкой запечатанных бумаг. - Конфиденциально.
Взглядом непобеждённым, она свысока взглянула на Малфоя и удалилась восвояси.

37.

С возвращением учеников Хогвартс вновь проснулся. Наполнился шумом,
смехом, разговорами. А вечером всех ждал шикарный ужин. Мисс Ёли с домовыми эльфами потрудились на славу!

Когда мисс Беневолентия вернулась из Лондона, то на столике своей
комнаты обнаружила коробку конфет. Очень нарядную коробку конфет.
И сопровождавшее её письмо сообщило, что подарок этот от мистера Малфоя.

Теперь, покинув праздничный Большой Зал, она намеревалась испробовать их.
Но для начала решила понежиться в ванной.

Уже было темно, но после столь впечатляющего дня спать не хотелось.
И уже запоздно, лёжа в постели, мисс Мила открыла коробку.
Она с удовольствием вдохнула запах свежего молочного шоколада и достала одну конфетку. И замерла.
Она вспомнила, что Люциус ей сказал об амурном зелье...
"Люциус... неужели!" - осенило её.

Мила встала и пошла в прихожую, открыла ларчик, который поставила на столик, и достала из него амфору
с остатками зелья. Она поднесла ее к носу, сравнила с ароматом конфет - ничего похожего.

Отложив зелье в сторону, она подтянула к себе коробку - уж очень они казались вкусными!

Не успела она съесть конфетку, как в дверь постучали. Мила подошла и открыла. Никого не было.
Немного удивившись, она повернула в замке ключ и развернулась.
Но тут же вскрикнула - в комнате стоял Люциус.

- Я вижу, ты не решаешься их есть, - держа конфету в руке и рассматривая её,
с усмешкой рассуждал Люциус. - Досада, не правда ли?.. Есть ли в них зелье или нет?
- Люциус! - воскликнула Мила.
- А это, - положив конфетку в коробку, Люциус взял лежавшую рядом амфору
и поднёс её к носу, - амортенция. И ты туда же?.. - брови его
удивлённо взметнулись вверх. - И, я вижу, амфора не полная.
- Это не то, что ты подумал.
- Неужели?
- Да. Я его разлила.
- По бокалам, как я понимаю, - с нарочито наивным видом прокомментировал Люциус.

Мила нервно отвернулась. Как он смеет?

Люциус медленно поднёс амфорку к губам и выпил всё оставшееся зелье - до капли.
Тут же комнату наполнил запах спелой виноградной лозы. И Мила вспомнила о том,
что сказал ей Северус, когда она его обманула.

"Значит, Люциус меня любит", - с удовольствием подумала она, но тут же в волнении обернулась...
__________________

- А что в конфетах? - спросила Мила, лёжа у Люциуса на груди под тёплым одеялом.
Солнечные лучи морозного утра уже пробивались сквозь кружева занавесок.
- В них ничего нет, - просто ответил он.



Мила раздосадованно шлёпнула его по щеке и тут же поцеловала.
- А откуда ты знал... что я смущена этими конфетами?
- После нашего разговора? Это было не трудно. И... я прислал с конфетами своего слугу.
Он следил за тобой.
- Какого слугу?
- Добби! - позвал Люциус.
Сразу, у входа в спальню, появился маленький человечек в чистенькой одёжке.
- Это Добби, домашний эльф.

Добби поклонился Миле.

- Можешь идти, - отпустил его Люциус.
- И что, он часто тут бывает? - настороженно спросила Мила.
- Не очень.

Мила достала из-под подушки часики.
- У мадам Стебль сегодня с утра ученики. Я должна к ней сходить.
- Азалия... дочь Стебль?
- Да.
- Я к ней зайду.
- Что? - почти взвизгнула Мила.
- Ничего личного. Это плановая бумажная проверка.
- Бумажная? - обиделась Мила и, откинув одеяло, хотела встать, но Люциус остановил,
обхватив рукой её живот.

Но Мила всё же высвободилась и, подойдя к своему шкафу,
достала ещё одну амфорку.
- Прими, - подала она Люциусу. - Это противоядие от любовного зелья. Не хочу, чтобы ты умер.

Когда Мила пришла к мадам Стебль - урок был в полном разгаре.
Помона рассказывала первокурсникам о свойствах бузины и об уходе за ней.

- Бузина - растение очень сильное, - поучала она, - и при неправильном использовании - даже опасное.
- Любимое средство Перси! - рассмеялась группа мальчишек. - Помогает от синяков!

И один из них отвесил подзатыльник рыжему соседу, представлявшему собой полный образ эдакого "нахалёнка".
Перси не обиделся, просто ответил пареньку тем же.

- Не отвлекайтесь! - одёрнула их мадам Стебль. - Выясните отношения после урока.

Мисс Мила сразу же приступила к работе и стала расставлять горшочки с рассадой бузины на парты учеников.
- Сейчас вы внимательно рассмотрите молодые растения, - продолжила профессор и посмотрела на мисс Милу.
- Я проспала. Этого больше не повторится, - шепнула ей на ходу девушка.
Помона снисходительно поджала губы.
- Так, запишем, - продолжила она, - бузина предоставляет возможность
активной агрессивной защиты, и потому считают, что когда бузина растёт у ворот дома - это хорошо,
но вот вносить ее в дом всё-таки не стоит. Палочка из бузины будет продуцировать магию совсем иного сорта,
чем, скажем, ясеневая. Необязательно злую, просто - иную, и потому стоит подумать, прежде чем сломать ветвь бузины
и вырезать на ней руны. И главное - никогда не жгите ветви бузины!
Дым горящей бузины приоткрывает врата Нижнего Мира...
Однако варенье из бузины великолепно, и оно помогает придать телу силы.

Мадам Стебль подождала, пока ученики, склонившись над пергаментами, записывали ее слова, и сказала:
- Хочу вам сообщить, что завтра занятия травологии с вами проведёт мисс
Беневолентия. Поскольку меня несколько дней не будет в Хогвартсе.

Мила ошарашенно уставилась на Помону.

- Что это значит? - шёпотом спросила она, подойдя к женщине.
- Неожиданно нашлись покупатели моего маленького дома в Хогсмите.
Я устрою свои дела и вернусь. Профессор Дамблдор уже осведомлён и согласен на твоё временное преподавание
младшим классам. У старших классов проведёт занятия профессор Снейп. Да не переживай,
ты прекрасно со всем справишься... В журнале записаны следующие темы уроков. Просто читай.

На этом мадам Стебль закончила беседу с мисс Милой и продолжила рассказ о бузине.

@темы: "Наследница Ровены"(35-37) - фанарт